— Мы даже не успели слова сказать, — прохрипел раненый сержант. — Они… Стрелы летели отовсюду.
— Хорошо подготовленная засада, — подтвердил капрал Герберт. — Но у них не было времени к ней приготовиться. Мы забросили разведчиков вертолетом… чтобы верхом преодолеть такое расстояние, нужно несколько часов.
— Разве что посты на этой дороге стоят всегда, — заметил Обри.
— Зачем? — удивился Макроуэн. — Здесь же нет никакой границы?
— Есть, — ответил Обри.
Подполковник морской пехоты покосился на него.
— Ее видно с воздуха, — неохотно пояснил майор. — Здесь совершенно другой лес. Линия очень четкая… неестественно четкая. И геометрически правильная.
— И что это должно означать? — скептически поинтересовался Макроуэн. — Государственную границу?
— Возможно, это священный лес, — предположил майор. — Древние кельты поклонялись деревьям… А мы влезли на охраняемую территорию. Богохульников нигде не любят.
Обри показалось, что Макроуэн ему просто не поверил, однако высказывать это вслух не решился, дабы не подрывать авторитет старших чинов.
— У противника потери были? — осведомился он командирским тоном.
— Всех положили, — отозвался сержант кровожадно. — Разве что удрал один-другой. А остальных — в фарш. Вон тащат…
— Подполковник! — крикнул один из морпехов, выволакивавший из хитро укрытой засидки тела. — Тут что-то странное!
Макроуэн подбежал к нему. Обри быстрым шагом направился вслед за ним.
Пуля пробила туземцу грудь небольшой дырочкой и разворотила пол спины на выходе. Судя по всему, он умер так быстро, что агония не успела исказить его черты. Лик его был ангельски спокоен и ангельски нечеловечен.
Первое, что бросилось Обри в глаза, — это необыкновенная хрупкость лица. Словно вместо костей у мертвого туземца была плотная бумага. И кожа, несмотря на отчетливую, неуместную под лесной сенью смуглоту, была прозрачно тонка. Огромные зрачки слепо глядели в сплетение веток. Глаза у туземца были зеленые. Не того тусклого, грязно-серого или болотного оттенка, который обычно называют этим словом, а цвета травы. И сам он был как травинка — тонкий и гибкий, весь в оттенках листвы и коры. Острые скулы, тонкие пальцы, накоротко остриженные каштановые волосы, заостренные уши…
Их форма настолько подходила к этому бесчеловечно прекрасному лицу, что Обри в первый миг не сообразил, что таких ушей просто не бывает.
— Кажется, это и впрямь граница, — пробормотал Макроуэн. — Этот парень не похож на тех туземцев, что нам попадались прежде. Он похож на…
— На сволочь он похож, — буркнул морпех. — Видали, какой у него лук?
— Он потянулся куда-то в плотную зелень и вытащил длинную, в полчеловеческого роста, дугу. — Я двумя руками согнуть не могу! А этот хлипак… Это он уложил Гарри.
Судя по ширине плеч, морпех мог бы согнуть пополам самого Одри, причем одной рукой. Видимо, за хрупким сложением туземца таилась неимоверная силища.
— Он похож на… — повторил Макроуэн, не сводя глаз с мертвеца. — Пусть меня поднимут на смех… Но если здесь есть колдуны…
— То почему не быть эльфам? — прошептал Обри Норденскольд.
Глава 9
Повозка катилась по лесной дороге — слегка покачиваясь, скрипя и хлопая на ветру натянутым на дуги поверх ценного груза промасленным полотнищем. Льеух озабоченно принюхался и покачал головой. Ему все равно казалось, что масло прогоркнет, и хотя хозяин каравана, гильдейский купец Атарханакс, уже три дюжины раз повторял ему, что масло земляное и прогоркнуть не может, охранник продолжал поводить носом всякий раз, когда летний ветерок доносил до него характерный резкий запах — не появится ли в нем новая нотка?
— Эй, Льеух! — окликнул его старшой. — Опять на козлах спишь?! Демоново отродье, в оба у меня смотри!
Охранник насупился, но ради виду все же покрутился настороженно — дескать, не слыхать ли чего, не видать ли кого?
А все почему? Потому что коун Атарханакс — тот еще жлоб, вот почему! На чародеев поскупился; ни провидца тебе, ни боевого мага — один приказчик вон, и тот анойя почти, да мы, безответные. Понятно, что старшой злобится. Мало что нам самим приходится вдвое бдить против обычного, так ведь и впрямь опасно в здешние края без колдуна забредать. Особенно без провидца. Разбойники с Беззаконной гряды в последние годы совсем одерзели, среди бела дня на большие караваны нападать стали. Бают, с ними и чародеи есть, изгои, только кто баял — тот не видел, а кто увидит — тот уже ничего не бает и баять не будет, с того свету-то. Ну да ничего… вот иссякнет у императора милость благая, да и пошлет он на проклятую гряду с десяток дружин, вот тогда и попляшут душегубчики. Не хотите жить по закону — и не надобно, а проезжим чего кровь портить?