— Сам Стоунхендж, правда, пока для туристов открыт, — заметил Подгорных. — Мы там организовали постоянное наблюдение. Возможно, он им потребуется позже. Закроют под видом реставрации и…
— Он им может и не понадобиться, товарищ генерал, — внезапно сказал Краснов, припомнив один из монологов доцента Каширо. — Там очень мощная аномалия, и этих каменных колец по окрестностям разбросана чертова прорва. Стоунхендж просто самый знаменитый из них. Я бы за всеми наблюдал.
— Что?! — приподнялся Богданович. — Это значит, они уже могли начать операцию по "вторжению", а мы?! Опять проспали, как в сорок первом?!
— Ну, настолько они нас вряд ли могли опередить, — успокоил Подгорных. — По нашим данным, они только-только формируют группировку для предстоящей операции. Имя предположительного командующего этой группировкой — адмирал Дженнистон.
— Адмирал? — удивился Краснов.
— Проект финансировал флот, припоминаете? — улыбнулся Богданович. — Дженнистон командовал в свое время морской пехотой, он и начинал как морпех… старый "ястреб".
— Короче, — Подгорных четким ударом припечатал карту к столу. — Майор Краснов, сколько вам потребуется времени, чтобы открыть с нашей стороны достаточно широкий "прокол"?
— А? — только и сумел произнести бывший опальный капитан, в мгновение ока вознесенный обратно к вершинам.
— Постоянно действующий проход шириной… метров десять, я думаю? — осведомился Подгорных у Богдановича.
— Самое малое. Лучше пятнадцать.
— М-м-м… Дай бог за месяца три! — Краснов наконец сумел собраться с мыслями.
Сам он не был уверен, что такое возможно и за три года, но тут уже или грудь в крестах…
— Три дня, — отрубил Богданович. — И не минутой больше.
— Ну, это вы уж, пожалуй, совсем круто загнули, Глеб Александрович, — глядя на побледневшего Краснова, примирительно сказал Подгорных. — Пара недель у вас, товарищ майор, есть. Но потом действительно ни минутой больше. Или мы через полмесяца имеем полноценный проход, или… Ну, вы сами понимаете… Мы не можем позволить американцам опередить нас ТАМ!
— Т-так точно, товарищ генерал, — выдавил Краснов. — Понимаю.
Подгорных сухо кивнул и выложил на стол черную кожаную папку.
— С этой минуты, — начал он, — вы назначаетесь исполняющим обязанности руководителя проекта "Шеллак". Здесь ваши новые документы, полномочия, они теперь у нас, — Подгорных слегка улыбнулся, — практически неограниченные, а если все же их не хватит, свяжетесь непосредственно со мной или с Глебом Александровичем. Отчитываться будете также перед нами. И только перед нами! — резко добавил он. — Никто другой, будь он хоть сам… Подгорных оборвал фразу на полуслове и после многозначительной паузы продолжил: — Надеюсь, мера возложенной ответственности вам также ясна. До конца.
Краснов молча кивнул, жалея в этот момент лишь об одном — что нельзя вытащить из кармана платок и стереть к чертовой бабушке выступивший на лбу липкий холодный пот.
— Какую аномалию будете проверять первой, белорусскую или уральскую? — спросил Богданович.
— Ну… — замялся Краснов. — Скорее всего белорусскую. Район все-таки более обжитой, железная дорога неподалеку — соответственно, необходимую технику удастся подтянуть быстрее. Но, к сожалению, сама аномалия находится не у самих Баранович, а в болотах между Ивацевичами и Ганцевичами к северу от Выгонощанского озера, потребуется целая инженерная бригада, чтобы быстро к ней подобраться.
— Ладно, — кивнул Богданович. — Я свяжусь с командованием округа.
— Я, со своей стороны, — Подгорных осторожно коснулся папки кончиками пальцев, — также обеспечу соответствующую поддержку со стороны местных партийных и… остальных компетентных органов. Так что, — он резко толкнул папку, и она, пролетев через весь стол, замерла точно перед Красновым, — действуйте, майор!
Майор Обри Норденскольд начинал напоминать себе Железного Дровосека, поставленного злой ведьмой Запада вместо статуи у трона. То, что вместо злой ведьмы выступал адмирал Дженнистон, а троном ему служило сделанное по спецзаказу кресло, дела не меняло. Молча стоять по стойке "вольно", которая для Дженнистона мало отличалась от стойки "смирно", и тревожно следить, не слишком ли затягиваются паузы в беседе, — удовольствие и так не из первых.
А Обри к тому же очень не нравились ни человек, сидевший напротив адмирала, ни направление, которое принимал их диалог.
— Все это очень интересно, — проговорил адмирал с напором, — но чему я обязан подобным визитом?