Фэррин.
Фэррин.
Рогатые тащили меня по поляне, я закрыл глаза и представил ее лицо. Ее в разном возрасте, с разными выражениями, которые я полюбил. Она в детстве, глаза искрились озорством. Она — подросток, неуклюжая, но очаровательная, даже когда она возмущалась. И женщина, какой она стала за последние пять лет — все еще озорная и вспыльчивая, но как-то повзрослевшая. Она как дух, сияющая уверенностью и силой. Она как женщина, которой можно было только восхищаться.
— Фэррин, — прошептал я ее имя, пока рогатые толкнули меня сзади. Ноги понесли меня по ступенькам. Я хотел закрыть глаза, думать о ней. Но нужно было открыть их и посмотреть, иначе я рухнул бы на лицо. Если я это сделаю, они понесут меня к колу, я не мог это вынести.
Я открыл глаза, поднял голову и повернулся к гибели. Игендорн ждал, высокий и терпеливый, как дух смерти, пока рогатые, сжимая мои локти, отвели меня к колу, держа за локти, и поставили меня спиной к нему.
Я посмотрел в глаза лорда, не желая показывать страха… но не смог подавить крик, вырвавшейся из горла, когда что-то обвило мою босую ступню. Я опустил взгляд, увидел лозу с листьями в форме сердечек, ползущую между досок и обвивающую мои ноги, привязывая меня к колу. Собравшееся фигуры смеялись радостно, шутя, подражая мне воплями.
Игендорн махнул двум рогатым отойти, сам шагнул ближе. Мои мышцы дрожали от страха, руки пытались вырваться, но лозы быстро меня связывали.
— Благородная смерть, — сказал лорд. — Умереть ради той, кого любишь, смертью королей и принцев. Ты отдаешь свою жизнь, чтобы она была свободна. И все же…
Ужас сжал меня, когда он утих. Я смотрел на это красивое лицо, озаренное светом факела. Вечность мучений была в той паузе, я ждал следующие слова.
— И все же, — продолжил Игендорн, шагнул ближе, глядя мне в глаза, и даже в адском свете я мог различить зеленые крапления в золотых радужках, — это было зря. Она пришла ко мне ночью. Сама вошла в мою спальню. Думала, что заключит со мной сделку, заберет тебя. Но это было напрасно.
— Нет, — я смотрел в те глаза, искал признаки лжи. — Нет, — прошептал я и стал биться в лозах, крича без слов от гнева. Лозы впивались в мою кожу, оставляя следы, но я боролся. — Мы договорились! Моя жизнь за ее!
— И она это отбросила, — фейри медленно улыбнулся. — Этим утром на восходе ты умрешь. Когда солнце сядет, она будет моя, — он отошел, откинул голову, глаза сверкали дикостью, кровожадностью и похотью, до ужаса красивые. — Смертные должны знать, что тщетно договариваться с фейри!
Он отвернулся от меня к собравшимся. Он поднял руки, его народ завопил странными голосами, ревя, каркая, воя и напевая в адской какофонии. Я прижал голову к груди, тяжело дыша. Отчаяние сковало меня сильнее лоз, давящих на конечности. Я с трудом поднял взгляд, увидел на небе начинающийся рассвет.
Игендорн сел на корточки и вытянул руку. Одна из темных фигур поспешила к нему, вручила посох. Лорд встал, повернулся ко мне, высоко поднял факел.
— А теперь, смертный…
— Стойте!
Слово прозвенело среди хаоса. Не громкое, но ясное, как колокольчик, потрясло всех собравшихся, и они притихли, повернулись разом. Как вчера, они расступились, создавая тропу к помосту. У тени деревьев стояла одинокая фигура.
— Фэррин! — я выдавил ее имя. Я не успел произнести что-то еще, лоза обвила мой рот, душила меня, притянула мою голову к колу. Но мои глаза все еще могли видеть, и я смотрел за Игендорна.
Она шла среди толпы, маленькая, но смелая. Ее платье свисало с тела лохмотьями, ее босые ноги было видно по колено в дырах, пока она шла. Кровь пятнала ее конечности и лицо, волосы спутались, лежали на плечах. Но в ее лице была сила, шаги были решительными.
Народ Игендорна молчал несколько ее шагов. А потом они стали указывать и хохотать ужасными голосами и разными языками. Некоторые сделали вид, что бросились к ней, но не коснулись ее, ведь она принадлежала их господину, и он мог мучить ее, как хотел. Она игнорировала их, смотрела на помост. Она не смотрела на меня. Она глядела на Игендорна.
Он молчал, пока она приближалась. Он ждал, пока она не оказалась ниже него, достаточно далеко от помоста, чтобы я еще видел ее. А потом лорд спрыгнул на землю перед ней. Он выпрямился и навис над ней, она выглядела как ребенок в свете его факела. Он медленно обошел ее, окинул взглядом. Она стояла, но я видел, как она сжала кулаки.
— Ну, мой котенок? — сказал Игендорн. От его факела тени странно двигались на ее лице, было невозможно понять ее выражение. — Я нашел тебя утром в твоем круге, ты спала. Я боялся, что ты себе навредила, но нет! Ты спала как ребенок.