– Знаю. Об этом все образованные люди знают. Но неужели до сих пор не был выбран новый король? Ведь столько лет прошло?
Феррун ответил неожиданно серьезно:
– Выборы короля вылились бы в гражданскую войну, что недопустимо. Мы постоянно обороняемся от наглых соседей, почти все силы уходят на бесконечные войны. Если еще и внутренние разборки пойдут, страны попросту не станет. Есть указы последнего короля, по ним и живем.
Амирель впервые с уважением взглянула на легкомысленного, на первый взгляд, парня. Она и не предполагала в нем такой дальновидности. Но он в один миг разрушил все ее уважение, заявив:
– В разводах всегда виноваты жены. Это у них ума не хватает слушаться своих мужей. Мужчины вообще намного умнее женщин.
Возмущенная его безапелляционностью, Амирель решительно вступилась за свой пол:
– Ты что, совсем женщин не любишь? Даже мать?
– Не знаю никакой матери! – грубо отрубил он. – Я всегда был один. Думаю, ее у меня просто нет и не было никогда.
Амирель хотела возразить, что матери есть у всех, но передумала. Если он так плохо думает обо всех женщинах, то у него должны быть для этого веские причины.
Немного подумав, он добавил:
– Мне нравится только Агнесс. Она добрая. Ну и Фелиция еще ничего. А остальные просто дуры, – он многозначительно посмотрел на нее. – Все, без исключения.
Девушка покорно вздохнула. Ну и ладно. Дура так дура, она не возражает. Главное, чтоб он не оставил ее здесь одну.
От плиты донесся аромат напревшей каши. Феррун повел носом и напрягся.
– Ты что-то сварила? Есть хочу ужасно.
Она поспешила к плите, подхватила котелок за ушки через плотную тряпку, всегда висевшую возле плиты, и поставила его на стол перед мужем.
– Кашу. Коричневую, – ответила, поднимая крышку и выпуская облако душистого пара.
– Что это еще за каша такая? – Феррун заглянул в котелок и пренебрежительно хмыкнул: – У нас такую не варят.
– Каша как каша. Есть хочешь, все съешь. – Амирель торопливо разложила ее по плошкам, большую часть отдав ему. – Вот только у меня ни масла нет ее сдобрить, ни хлеба. Да и вообще из еды больше ничего нет. Все, что было, за прошедшее время или сгнило, или засохло.
– Хлеб у меня есть. Купил накануне. И мясо копченое, – он подал ей свой мешок. – Режь давай, поедим и поехали, время поджимает.
Отрезая куски краюхи и укладывая на них толстые шматы мяса, Амирель спросила, радуясь, что не нужно его упрашивать:
– А чего ты решил меня с собой взять? Еще вчера против был.
– Выйдешь за ограду, поймешь, – непонятно ответил он и с аппетитом принялся за еду.
Амирель с удовольствием доела кашу, подождала, когда доест он, и попросила:
– Отодвинь, пожалуйста, сундук к стене, у меня сил нет.
– А, тут у тебя тайник? – догадался он и слегка подпнул ногой край сундука. Подскочив, тот как щепка отлетел в сторону.
– Осторожнее! – сердито крикнула Амирель. – В нем все мои вещи!
– И что? Сама просила подвинуть, чем теперь недовольна? Давай быстрее, – Феррун опять начал злиться. – Из-за тебя я и без того здесь на пару дней застрял! Валандаешься почем зря! Я жду тебя во дворе, поторапливайся!
Понимая, что его не переспорить, Амирель, встав на четвереньки, приподняла край доски и вытащила увесистый кошель. Подвязала его на пояс, снова надела мужские штаны, натянув поверх широкую юбку, чтоб никто не упрекнул ее в нарушении устоев Северстана, накинула плащ, взяла приготовленный еще в прошлом году мешок с самыми необходимыми вещами.
С сожалением посмотрела на изрезанные кем-то сапоги, из-за чего пришлось надеть короткие башмачки, не слишком удобные для езды верхом, вышла на крылечко и сообщила рассматривающему травку мужу:
– Я готова!
Феррун пошел вперед, что-то довольно насвистывая. Таща тяжелый мешок, Амирель сверлила его сердитым взглядом, надеясь, что он догадается взять у нее поклажу, но он и не подумал повернуться.
Налегке пробежав до калитки, звонко присвистнул. Агфе тут же подбежала к нему и ткнулась мордой в его плечо. Он небрежно потрепал ее по холке, мигом заседлал и поторопил Амирель:
– Не задерживай меня, шагай быстрее.
Девушка обиделась. Вот ведь бездушный! Знает, что она слаба, как новорожденный зайчонок, и еще попрекает.
Он вывел кобылку за ограду и тотчас на нее вскочил. Амирель подошла к нему, он протянул руку и рывком посадил впереди себя. Поклажа чуть не вывернула ей руку, но она сцепила зубы, и не думая жаловаться.
Увесистый мешок бил Ферруна по ногам, и он раздраженно спросил: