— Но о проблемах на этой границе никто не слышал! — нескио, охраняющий южные рубежи страны от имгардцев, насторожился.
— Просто я не считаю нужным доводить свои проблемы до наместника.
Нескио с облегчением его поддержал:
— Правильно! Я тоже считаю его своим вассалом, но никак не господином, и со своими проблемами справляюсь сам.
Граф перевел на него тягучий взгляд.
— Вот именно по этому поводу я вас и пригласил. Я знаю, все вы недовольны властительством Медиатора. Признаю, я, аристократ и вельможа, потомок известных воителей и богачей, сижу практически без средств. И виновен в этом Медиатор. Именно он запрещает увеличивать налоги с крестьян и горожан. Это его вина в том, что родовитые дворяне королевства все глубже погрязают в нищете, тогда как простолюдины живут припеваючи, ни в грош не ставя аристократов.
Оживившись, все в один голос заявили: «правильно»!
Граф поднялся и принялся вышагивать по залу, морщась при каждом шаге и говоря на ходу:
— Если бы в Терминусе был король, законный владыка, все было бы по-другому! Он не позволил бы какому-то жалкому плебею указывать владетельным господам, что они могут на своей земле, а что нет! Но гордый род королей Терминуса пресекся пятьсот лет назад, аристократов становится все меньше и меньше, а род Медиатора все усиливается.
Лэрд с горечью добавил:
— Они и богатеют за счет государственных приисков! И считают королевскую казну своей!
Граф подтвердил сказанное энергичным кивком головы.
— Этому нужно положить предел! Если мы объединимся, мы сможем многого достичь.
— Как именно, граф? — нескио вертел в руках золотой кубок и внимательно рассматривал тонкую вязь на его боках.
— Очень просто. Мы вполне можем убрать сразу все семейство. Сделать это нетрудно. Скажем, с помощью засады.
— А не проще ли сделать это с помощью Зинеллы? — маркиз сделал малоприличный жест рукой.
Граф настороженно посмотрел на нагловато ухмыляющегося Фугита.
— Нет, моя незаконнорожденная сестра пока ничего знать не будет. Это, так сказать, наш решающий козырь.
— Было бы гораздо лучше, если б она стала законной женой наместника.
Контрарио передернулся.
— Не думаю, что это возможно. Я прекрасно осознаю предел ее возможностей. Тем не менее, она всегда была мне полезной.
В разговор бесцеремонно вмешался Фугит, рассматривающий покрытый защитными надписями старинный панцирь, висевший возле него на стене.
— Граф, вы не могли бы мне показать вашу оружейную? Говорят, там много редкого оружия.
Граф изумленно на него воззрился, явно не понимая, как можно прерывать говорившего, так откровенно пренебрегая этикетом. Впрочем, он и сам нередко этим грешил, поэтому лишь спросил у остальных, не будут ли они так любезны подождать? Или, может, кто-то разделяет страсть сэра Фугита к редкому оружию?
Никто с ними пойти не пожелал, и граф с Фугитом отправились одни.
— Возможно, именно этого и ожидал досточтимый сэр Паккат? — лэрд спокойно отпил вина из своего кубка.
— Вы думаете, граф воспользуется моментом? — маркиз рассматривал рубины своего кубка на свет, пытаясь определить их ценность.
— Почему бы и нет? Он будет просто глупцом, если этого не сделает. Вы же знаете, что при Фугите нельзя говорить ни о чем серьезном. У него слова за пазухой не держатся.
— Ну, если сэр Паккат послал сына именно за этим, то кто мы такие, чтобы вмешиваться? — нескио терпеть не мог дурного мальчишку и не скрывал этого.
Лэрд согласно кивнул:
— Что ж, вернее способа избавиться от этого оболтуса найти трудно. Надеюсь, у графа все получится.
Минут через десять вернулись ушедшие. Фугит имел вид глуповато-пришибленный, глядя на своих спутников так, будто увидал их впервые в жизни. Выспрашивать, что же он повидал в оружейной, никто не стал. Было ясно, что он зачарован, но никто и не думал протестовать.
Решив, что Фугит больше не представляет опасности, лэрд предложил говорить начистоту:
— Засада очень ненадежное дело, граф. Медиатор и его сыновья закаленные воины. К тому же они не ходят без охраны. Яд куда вернее. — При этих словах лэрд пристально глянул на покрытые пылью и паутиной бутылки, и было непонятно, о чем конкретно он говорит.
Граф тонко усмехнулся.
— Я и хотел предложить именно это. Но боялся быть непонятым, — он многозначительно посмотрел на Фугита. — Я знаю, некоторые не умеют молчать. Вернее, не умели.