Глава 4
«Каждый имеет право оставаться дураком и дураком помереть!»
Тания хотела было вскрикнуть от испуга, но при виде выражения на отцовском лице голос застрял в горле. Лицо это можно было назвать каменным, если бы не гневный взгляд из-под густых бровей.
– Этого… было… довольно!
Кузнец выговаривал медленно, размеренно, словно с каждым словом опуская молот на наковальню.
Суеверным человеком он не был, и простым скелетом его не вышло бы напугать. Но такие подземелья могли таить и вполне реальные опасности, посерьёзнее какого-то скелета. Неизвестно, что ещё можно выпустить из-под горы, открыв ту странную дверь искрящейся черноты. Ведь не просто так была она закрыта до сего дня? И даже если она не удерживала ничего мистического, в землях Междуморья хватало опасных тварей из плоти и крови.
– Сейчас же уходим отсюда! Скоро к этому месту пришлют солдат из столицы, а тебе здесь уже точно делать нечего!
Видимо, чтобы придать словам большей значимости, он поднял с пола откатившийся череп и перенёс его к скелету, на то место, где у скелетов обыкновенно и бывают черепа. Так он как бы извинялся перед этим несчастным за причинённое беспокойство. Затем он решительно потащил к выходу Танию, которая, впрочем, уже и не пыталась противиться.
Йед, тем временем, старался не навлекать на себя гнева и без того рассерженного отца, потому просто смотрел в пол. Впрочем, виноватым он чувствовал себя скорее перед сестрой. Он ведь должен был уберечь её от всего этого. Да хотя бы и вовсе не пустить к склону ещё утром, или не говорить ей про чёрную дверь, или не показывать светящуюся пластину в стене…
Кстати, а почему пластина вообще сработала? Ведь он не видел, что бы Тания успела её коснуться… Может, сестра тут и ни при чём?
В этот миг Йед заметил некий предмет возле лежачего скелета – за той границей, где проходила чёрная дверь. И он нагнулся, чтобы рассмотреть получше.
В угол завалилась небольшая книга, или дневник. Он, по всей видимости, принадлежал тому несчастному, чей скелет сейчас распластался под ногами.
– Ну где ты там, Йед? – донёсся отцовский голос, уже снаружи.
Времени на дальнейшие размышления не оставалось. Йед сунул странную книгу за пазуху и поторопился к выходу.
Дома Йед первым делом рассмотрел свой трофей – книгу из подземелья. Ни он, ни сестра грамоты не знали, как и большинство односельчан. Поэтому он и не надеялся, что сможет в этой книге что-нибудь понять, если только там не окажется рисунков. Но его ждало даже большее разочарование – книга оказалась совершенно пуста. Ни на одной странице не нашлось ни единой надписи, пометки, или даже просто кляксы. На переплёте тоже не обнаруживалось никаких опознавательных знаков – ни названия, ни хотя бы эмблемы или чего-то подобного.
Непонятным оставалось и назначение книги. Книгам из подземелий со зловещими скелетами положено хранить на своих страницах тайные знания, которые деревенским парням вроде Йеда знать не должно. Тогда понятно, почему страницы кажутся пустыми: это какая-то тайнопись, и лишь посвящённый знает, как её проявить. Однако книга была слишком уж тонкой. Если бы все тайные знания Междуморья можно было записать на десятке листов, то даже Йед смог бы выучить их наизусть, и зачем тогда книга?
Быть может, дневник? Того несчастного? Но тогда почему все страницы в нём девственно чисты? Да и не такая уж важная вещь дневник, а ведь это было единственным, что тот несчастный хранил при себе до конца. Значит она значила для него не меньше, чем жизнь. Наверное…
Интересно, как он там умер? Пытался ли он выйти из того тоннеля наружу и не смог пробиться через искрящуюся черноту, или наоборот заперся от чего-то грозного снаружи? И кем он вообще был в своей древней эпохе?
Ещё Йеда удивил материал, из которого была изготовлена книга. Не бумага, не ткань, не кожа. Вообще что-то непонятное. Страницы книги ни капли не пожелтели от времени, не обветшали. Они до сих пор оставались серебристо-белыми, крепкими, да ещё как-то по-странному пружинили.
Когда Йед понял, что одного ума не хватит, чтобы понять назначение книги, он прибег к физической силе. Попытался вырвать лист-другой, но ничего не получилось, сколько сил он ни прикладывал. Нож, топор, и другие инструменты из хозяйства тоже оказались бессильны – даже царапины не оставили. К серебристым страницам не приставали пятна или грязь: чтобы их смахнуть начисто, всегда хватало провести по ним рукавом. Это казалось особенно странным: какими же чернилами на таком материале предполагалось писать?
Проще говоря, книга оказалась неуязвима. Разве только в огне Йед не пытался её сжечь. Промаявшись с книгой половину ночи, Йед понял, что она совершенно бесполезна.