- Твоя правда, - приободренный Синевус радостно хлопнул брата по плечу, довольный услышанным. А что, Изборск и впрямь ему предназначен, Кудеяра вышвырнут из града, а там он свои порядки наведет, и Ререк боле не указ будет.
- Рад, что ты ободрился, а теперь...
Резво вскочив на вороного, Трувар поднял правую руку, привлекая внимание, конь возбужденно гарцевал на месте, ожидая команды хозяина, взгляды присутствующих устремились на воинственного северянина, время пришло, незамедлительно тронулись в путь.
Решение идти напрямик через лес приняли безоговорочно, но кто лучше знал здешние чащобы, если не охотники. Ярек и Станевук наряду с Труваром возглавили отряд, об отказе идти в поход русичи и не помышляли, проникшись уважением к северянину за его стойкость, выдержку и готовность при любых обстоятельствах прийти на помощь. Они с готовностью вызвались служить как проводниками, так и вступиться в бой при надобности, защищать союзников и драться на равных с ними плечом к плечу.
Время быстротечно ускользало сквозь пальцы неминуемо наступающего дня. Путники двигались петлевыми тропами, углублялись, забираясь глубже в лесную чащу. Нечто неуловимо мелькало средь сгущающихся, поросших короткими волосками пушистого мха, толстых стволов. Кони чуяли, беспокойно потряхивали головами, тормозили, гарцевали, взрывая прошлогоднюю листву, землю, хрупкие, едва повылезавшие травинки, ржали и тут же успокаиваясь, вновь шагали медленно, чеканно.
- С конями неладное творится, - бурчал Синевус. - Тупая скотина, чего доброго сбросить удумает.
- Не ругай животных, - вступился Трувар, брови не расходились, хмуро сбитые в кучу, образовавшаяся продолговатая впадинка грозила не разгладиться вовсе, - они зазря тревогу бить не станут, всегда поперед человека беду чуют.
Синевус отмахнулся, младший всегда дурак, а корчит из себя ни пойми что; вечно ему больше всех надо, лучше всех знает.
Первый день пути, а едут, казалось, бесконечно. Мрак незаметно подступал, падая, как моросящий в непогоду дождик, рассеянный, туманный. Трувар раздражался, слишком медленно движутся, день к концу, а толком не продвинулись. Деревья, словно перебегают с места на место, цепляют колючими ветками, клонятся, хлещут.
Сверху вдруг треснуло, шишка пролетела мимо. Успев резко пригнуться, Трувар вздернул голову, поймал на себе взгляд пары черненьких, ежель не показалось, хитрых, умненьких глазок. Белка юркнула, улизнула за ствол.
- Не будь во мне здравого ума, - пробормотал Трувар, - поклялся бы, что зверек в меня шишкой швырнул намеренно.
- Всякое может статься, - подмигнул Ярек.
- Видать, здравый ум это не про тебя.
- Не пойму, мы кругами что ль ходим? - поджарый, светловолосый Викар резво подскакал, поравнялся с северянином, подвинув недовольно зыркнувшего на него Станевука.
- С чего взял?
- А ты приглядись.
Викар редко ошибался, хитрый, наблюдательный, ситуацию оценивал четко, Трувар верил ему.
- К чему?
- К деревьям, - настаивал воин, - к деревьям приглядись, стволам, веткам, мы проезжали их, причем, несколько раз.
- Ни следов наших, ни изломов, ни сорванного листочка, да и расстояние, положение, все вроде бы иное. Странно как-то, я бы приметил, будь хоть малый намек на ранние передвижки.
- Говорю же, присмотрись! Да хотя бы к той ели.
Викар махнул толстой как бревно, бугрящейся мускулами рукой, металлическая сетчатая кольчуга у него на боку всколыхнулась, тихонечко звякнула, в направлении раскидистых игольчатых крон невеликого деревца. Хвойное в стороне не более десяти шагов. Корни вспучились, черными змеями расползлись, местами выныривая из-под земли.
- Вишь, хилая верхушка обожжена, нижние ветви в красных иглах. А рядом березка, у той боковой ствол в двух местах изломан, так и сросся. Мы как в лес въезжали, недалеко заприметил их, ну или точь-в-точь видал и ель, и березу.
- Не с ногами же... - пробубнил Трувар.
- Воевода твой верно речет, - вмешался Станевук, неприязненно глянул на Викара, наглая морда, занял его место, опередил в доводах. - В здешних местах нечистой силы пруд пруди, потешается небось какая, головы морочит. Мы видать и впрямь по кругу ходим.
- Что ты несешь? - зашипел Викар.
- То и несу, - оскалился охотник, он тоже за словом в карман не полезет, - я здешние места знаю, в отличие...
- Что ж ты тогда? Язык в задницу затянуло? Мы кругами ходим, а он ни слова, ни пол слова.
- Вздор! - вмешался Ярек.
- Еще один! Хреновые проводники! Тропы и те спутали, угораздило ж связаться!
- Ты не ершись, воевода! Места здешние пуще родимого дома ведаем. Детьми сюда по грибы, ягоды бегали, забредали в такие места - тебе и не снилось. Позже охотой дознали, чего предже не потоптали. Каждую тропку, лазейку в слепую сыскать можем.
- Чего ж тогда кругами ходим?
- Сказано ж тебе, - взорвался Ярек, весь напрягся, лучи вечернего солнца, едва просачивающиеся сквозь густоту крон, бросали на перекошенное лицо блеклые тени, - нечисть лесная мороку напустила!
Викар вздрогнул, в горле заклокотало, подался вперед. Пальцы ухватили потертую рукоять меча, привязанного к кушаку на бедре, кулак сжался до белизны костяшек пальцев, стиснул, сталь заскользила из ножен. Гнев в момент изуродовал его красивое лицо, скривил губы, оскал звериный, страшный.
Трувар не услышал, скорее почувствовал скрип зубов воеводы, ощутил возникшее, словно густой, обволакивающий туман, напряжение.