До рассвета Мира бродила по этой незнакомой квартирке, изредка воровато оборачиваясь к кушетке, где всё также отдыхал последний, обращённый ею: взгляды сначала виноватые, потом испуганные, наконец, панические. Больше всего ей хотелось очутиться сейчас где-нибудь на другом краю света...
Утром новая, ужасная мысль посетила её. Шторы она, загодя, задёрнула плотно, и в комнату не проникало ни единого луча солнца. Но этого Мире вдруг показалось мало, и скоро из комнатки донёсся грохот передвигаемой мебели.
Вампир проснулся около полудня. С минуту он лежал, бессмысленно глядя перед собой ещё затуманенными сном глазами. Затем Винсент приподнял голову, оглядел комнату: столик... запертая входная дверь... на стуле, пододвинутом к ней, дремала Мира... единственное окно зашторено и сверх того заслонено громоздким шкафом.
- Мира, - тихо позвал он.
Вампирша вздрогнула, открыла ничуть не отдохнувшие глаза, дёрнулась вперёд. Замерев так, она напряжённо вглядывалась в своё новое создание. И молчала.
- Ты пришла... - пробормотал юноша. - Скажи, что ты получила моё письмо и пришла...
Мира смогла отрицательно помотать головой.
- Скажи! - простонал он и уткнулся головой в подушку. - Парк, Владыка вампиров... - это же сон!
Но Мира молчала.
- ...Не сон?! -
Винсент вскочил с кровати, заходил по комнате:
- Не может быть! Но я не чувствую тепла и сердце... не бьётся?! - он неуверенно коснулся халата на груди. - И голос какой-то чужой... Я, что, вампир теперь? Carere morte?! - по-детски беспомощно, жалобно спросил он.
Мира молчала. Она только нервно поправила ошейник, что на неё надели в парке, будто он её душил. Эта удавка, обжигающая как кусок льда, всё не давала ей проглотить холодный мерзкий ком, давно застрявший в горле.
Винсент упал на кровать, отвернулся от неё.
- Но... Дар? Дар ведь не достался вампирам?
Мира опять мотнула головой, не подумав, что он не увидит этого знака.
- Подожди. Я вспоминаю... Я помню: вкус крови, пробуждение... Потом ты сказала, что обратила меня, объясняла, как нужно вдыхать воздух, чтобы говорить. Так всё было?
Вампирша кивнула.
- Нет, это не может быть правдой, - неуверенно сказал Винсент, давно замеченным Мирой жестом закрыл лицо ладонями: только глаза и лоб... Заговорил быстро, задумчиво:
- Да я вспомнил. Я шёл к тебе на встречу, но в парке была только твоя кукла. Вся изуродованная... Как я испугался за тебя, когда увидел её! Потом появились они - carere morte... Со мной был дядя... ещё Агнесса, Лира... Они погибли?! - он замолчал, снова вскочил... после долгой паузы закончил:
- Да, погибли! Помню. Они мертвы, как и я. Какая... дикая ночь! Всё было подстроено, но я поздно понял это. Идиот! Трижды идиот!
Он несколько раз в ярости стукнул кулаком в стену. Минуту постоял молча, с любопытством, удивлением изучая, как тут же затягиваются раны на костяшках пальцев и наконец сказал то, чего давно со страхом ждала Мира:
- Что ты сделала со мной... - не вопросительно, только удивлённо. Как-то растерянно.
Винсент снова оглядел комнату, теперь так, словно увидел впервые: и шкаф у окна, и запертую дверь, и темноту среди дня.
- Где мы находимся? - хрипло, почти беззвучно спросил он. - На мне чужая одежда. А что означает этот шкаф у окна?
Мира вздохнула, но не отвела настороженный, молящий взгляд от его лица.
- Ха-ха! Думаешь, если я захочу выйти... да хотя бы и на солнце! Это, - он постучал по шкафу, - меня остановит?
Вампирша разжала губы.
- Винсент, пожалуйста, - жалобно попросила она, вставая со стула.
Он сел, обхватив голову руками, и надолго наступила тишина.
- Это же тюрьма, тюрьма, - прошептал Винсент; поднял голову, первый раз за утро посмотрел ей в лицо: взгляд пристальный, внимательный, светлый, как у ребёнка, впервые в жизни столкнувшегося с несправедливостью. - За что?!
Мира сломалась, опустилась у двери на пол, по-прежнему закрывая выход из комнаты своим телом, простонала:
- Не мучай меня!
- Прости, - тихо, скованно сказал Винсент.
- Быть вампиром не так страшно, как ты думаешь. Послушай! Днём ты прячешься, зато ночью - абсолютная свобода. Чтобы утолить голод, не обязательно убивать. Если не эксплуатировать без необходимости возможности преображения и отдыхать днём, можно насыщаться небольшим количеством крови... даже тебе.
- Что ты говоришь! Что ты говоришь! Замолчи! - он пристально посмотрел не неё. - Что значит "даже мне"?
- Низшие хорошо контролируют голод, но не Высшие. Ты потерял много крови перед обращением и теперь из тех carere morte, кто боится солнца. Проклятие будет стремиться взять над тобой верх. Если ты научишься обуздывать его, сможешь обходиться немногими каплями. Но это трудный путь и безрадостная... - Мира не закончила.
"...жизнь?"
- Нужно убить кого-то, чтобы завершить превращение. Кого ты убила для меня? Агнессу?
Мира, сжавшись, жалко смотрела на него.
- Уйди, - тихо сказал Винсент. - Уйди... из комнаты.
Мира поднялась у двери, в смятении ломая руки.
- Уйди, - повторил он также ровно, невыразительно.
- Я не оставлю тебя.
- Это я уже понял! - он вспылил, но быстро взял себя в руки. - Уйди, пожалуйста.
Вампирша опомертью выскочила в коридор.
"Что я сделала?!" - повторяла она снова и снова, измеряя шагами узкий коридор от двери до двери.
Она не чувствовала облегчения: "Он такой же, как и прежде, не безумец и не зверь!" Запоздалое понимание обрушилось на неё и разбило в пыль, она удерживала себя за плечи, чтобы не рассыпаться, больно, глубоко вцепляясь в кожу острыми ногтями.
"Боже, боже, боже, что я сделала?! Я погубила его!"
Старая мысль: "Что же делать?!" вновь стучала в висках. Отныне бессмысленный вопрос. Бессмертие - безысходность. Один путь: вперёд. В Пустоту. В "Никогда".
Мира едва не завыла в голос, готовая уступить безумию, ринулась обратно в комнату.
- Послушай же! - крикнула она с порога. - Всё поправимо! Раньше я думала, что нет, но теперь верю, знаю! Помнишь, как ты пытался исцелить меня? Тебе это почти удалось! Да, Дар способен это сделать! Владыка ушёл из парка, испуганный твоей силой. Дар исцеляет, значит, нужно просто найти нового Избранного, того, к кому перешёл твой Дар! Послушай меня...
- Я ведь умер, - размеренно, холодно сказал Винсент сам себе. Он сидел на постели, бессильно свесив руки. На Миру он не смотрел. - Я всё помню. Владыка почти уничтожил меня. У меня оставался выбор, как погибнуть: сдавшись Дэви или разбив проклятие Дара. Я выбрал второе и умер, я помню. Но ты... Что ты сделала со мной? Это... чудовищно.
- Послушай же меня! Брось, не надо думать об этом. Всё поправимо! Перед тобой не та безнадёжность, какую узнала я двадцать лет назад! Естьпуть обратно!
- Не надо думать о чём? - холодно осведомился он и внезапно расхохотался. - О, Господи! Придётся теперь завести себе гроб! И привыкать завтракать крысами! Или кошечками? Несомненно, есть и светлая сторона: больше можно не беспокоиться о своём здоровье! И о том, как раздобыть кусок хлеба, - он посерьезнел. - Правда, признаться, мне уже интересно, что я буду пить сегодня на ужин...
- Когда стемнеет, мы пойдём на охоту, - мрачно сказала вампирша и осеклась. Ошейник больно кольнул горло.
- На охоту, - эхом повторил Винсент. - Что-то я забыл. Ах, да! Ещё - убрать из дома все зеркала.
Он поднялся, добрёл до зеркала на дверце шкафа:
- Нет, я всё же не могу поверить, что...
Вампир долго вглядывался в своё отражение. Казалось, ничего не изменилось, и взгляд его метался. Тогда он недоверчиво прищурился, глядя в глаза отражению, и зеркало треснуло. Винсент ударил его кулаком, и на пол посыпались осколки.