Ярко светило солнце. На чистом голубом небе виднелось лишь несколько облачков. Зайдя в парк, Дана почти побежала, замедлив шаг, и только тогда остатки головной боли дали о себе знать острой болью в висках. Чувствуя себя как в невесомости, она достала из кармана темные очки и, надев их, перешла на спокойный шаг. Возвышающийся на большой чалой лошади полицейский проехал мимо, девушка весело помахала ему, а он важно кивнул в ответ. Няня, одетая в форму и темно-синюю шапочку, которую сдувал ветер, везла черную блестящую детскую коляску по тропинке, и Дана добродушно улыбнулась, обогнав их. Слева от нее на расчищенной площадке несколько пожилых мужчин играли в футбол. Один из них присвистнул ей вслед, и она помахала рукой в ответ. Вокруг оратора собралась группа длинноволосых бородачей, протестующих против войны. Она остановилась на минуту, отрицательно покачав головой, когда ее пригласили присоединиться к митингующим. Наконец она увидела высокую худощавую фигуру Питера Крэйна, который поеживался на ветру. Изъеденная молью шапка была натянута на его оттопыренные уши. Дана подошла поближе и хлопнула его по плечу.
— Ты опоздала, — сказал он, не оборачиваясь. — Я жду уже целую вечность.
— Врешь, — парировала девушка, и они пошли к входу. Оба порылись в карманах, ища мелочь, и купили у билетерши два студенческих билета. Услышав музыку, доносящуюся с катка, заулыбались и поспешили надеть коньки. Они беззаботно скользили по льду, легко обходя тех, кто ехал медленно. Питер заложил руки за спину, подражая Хансу Бринкеру, и вообразил себя конькобежцем, а Дана попыталась выполнить несколько фигурных восьмерок. Оба были восхищены успехами друг друга. Быстрая музыка сменилась на медленную, Питер повернулся спиной вперед и заскользил впереди Даны. Он вытянул руки, и они стали танцевать на льду, с трудом вспоминая приемы, которыми владели, когда им было по десять лет.
Молча они дважды объехали каток. В конце концов лицо Питера расплылось в улыбке, и он сказал:
— А у нас неплохо получилось, а?
— Эстер и Роджерс на льду, — согласилась Дана. — Ты рад, что я все это придумала?
— А что там с розами? — Они больше не танцевали, Питер все еще ехал спиной вперед. Музыка внезапно смолкла, оба подъехали к бортику и оперлись на него.
— Сегодня утром Маршалл прислал мне три дюжины роз.
— Тридцать шесть роз — четное число. Ты что, умерла вчера вечером? — Питер возвысил голос в притворном ужасе.
— Очень смешно. — Дана сняла шарф и попыталась задушить его, но высокий рост позволил ему отразить нападение. — Я люблю получать розы.
— Неплохой способ поблагодарить тебя и попрощаться, — резюмировал Питер, потирая свой покрасневший нос. — Именно так я всегда и делаю.
— Ты? — недоверчиво фыркнула Дана. — Кроме того, он вовсе не прощается. Он остается в Нью-Йорке, и у меня сегодня с ним свидание.
— С этим мужиком? — Питер пришел в ярость. — Ради Бога, Дана, да он тебе в отцы годится! — Ее друг сунул руки в карманы и покачивался на тонких лезвиях, что было довольно опасно. Она протянула руку, чтобы удержать его, и оба медленно поехали к выходу. На дальнем конце катка два охранника в форме везли машину, очищающую лед.
— Пожалуй, в дяди, — придирчиво сказала Дана. — На отца он не потянет, разве что он очень рано начал вести самостоятельную жизнь.
— Почему он не возвращается в свой Гросс Пойнт? Что, ему нечем заняться? Почему ошивается здесь? — Голос Питера стал раздраженным, и Дана рассмеялась.
— Я ему нравлюсь. Неужели тебе в это трудно поверить?
— Нет. — Голос парня сразу осип, и он отвернулся. Дане пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать, как он сказал:
— Ты всем нравишься, Дэйнс.
— И все нравятся мне. — Дана удовлетворенно вытянула ноги и, откинувшись назад, посмотрела на небо. — Знаешь, сегодня я люблю весь мир.
— Даже меня?
— Особенно тебя. — Она нежно похлопала его по руке, и, поймав взволнованный взгляд, сказала: — С кем бы я еще хотела встретиться сегодня утром, как не с тобой?
— Правда? — Дана не заметила в голосе Питера глубокого чувства. Все стояли, опершись на бортик, в ожидании, пока очистят лед. Снова заиграла музыка, и каток начал заполняться людьми. Не отвечая на вопрос, Дана надела шапочку и перчатки. Ее щеки раскраснелись, а карие глаза сверкали, как бриллианты. Питер не спускал с нее глаз, но Дана стояла к нему спиной и не видела выражения его лица.