Елена рассказала обо всем происшедшим накануне и добавила:
— Он сошел с ума. Если его не остановить, то это будет настоящий триумф христиан.
Скверная перспектива насторожила Тижелия, и он тотчас поспешил назад к Нерону, чтобы рассказать ему обо всем услышанном.
— Надо задержать его! — закричал император, буквально содрогаясь. — Нужно во что бы то ни стало помешать ему сломать себе шею на глазах у всего Рима.
В это время Симон почти достиг вершины башни, и шаг его замедлился, будто ноги устали от долгого подъема. Тысячи глаз были прикованы к нему, над площадью повисла тишина, оглушительная после бури криков, которыми был встречен волшебник.
— Слишком поздно! — объявил Тижелий. — Я мог бы приказать солдатам стрелял, в него, но понадобится немало прел, чтобы сбить его оттуда. Да и добрые граждане по другую сторону башни могут пострадать от этого смертоносного града.
— Тем хуже! Я хочу отдать это распоряжение, — заявил Нерон.
Но тут вмешался Петроний. Он возразил непривычно твердым голосом:
— Будь осторожен, о Цезарь! Рим не простит тебе убийства своих граждан в подобной ситуации.
Верхний пролет был закрыт от взоров людей, чтобы они не смогли увидеть хитроумных приспособлений. Достигнув его, Симон на несколько мгновений исчез, чтобы сразу затем появиться на верхней площадке. Некоторое время он скользил взглядом по морю людских толов внизу, окинул взглядом тысячи крыш, одна за другой взбегавших и спускавшихся с холмов. Весь его вид, спокойный и исполненный достоинства, напоминал о божестве, с бесконечным пренебрежением относящемся к хрупкому творению человеческих рук.
— Артист до кончиков ногтей, — иронически заметил Петроний.
Когда Нерон увидел белый силуэт на вершине башни, сомнения вдруг покинули его.
— А я верю, что он полетит! — закричал он. — Верю! Я чувствую это!
Он резко повернулся и Тижелию, чтобы распорядиться о слежке за помощницей мага, и чуть было не упустил главный момент.
Симон из Гитты, колдун и волшебник, великий сотворитель чудес, каких еще не знал мир, приблизился к краю платформы и, повернувшись в сторону императорского дворца, воздел руки, словно приветствуя сидящего на троне Цезаря. Затем, поднявшись на носки, он подался вперед, застыл на несколько минут в равновесии и без колебаний бросился в пустоту.
На мгновение его тело повисло в воздухе, а после все члены задергались, словно в судороге. Как акробат, выполнявший замысловатое сальто, Симон перевернулся через голову, и стал падать вниз, все быстрее и быстрее, чем ближе был к земле.
Вопль ужаса потряс толпу. Стоящие у подножия башни люди бросились бежать врассыпную. Каждый старался как можно дальше уйти от того места, где должно было разбиться тело. Когда оно коснулось земли, раздался глухой удар и отвратительный хруст. Он словно сообщил всему Риму, что попытка великого мага Симона из Гитты взлететь в небеса, как птица, окончилась полной неудачей.
— Он сломал себе шею очень артистично, — заявил Петроний.
Лоб Нерона собрался озабоченными складками. Он сидел и слушал глухой ропот людей, доносившийся из императорских садов. От гнева щеки его стали красными.
— Плохо! Плохо! Очень плохо! — бормотал он. — Что подумает народ Рима? Теперь всего можно ожидать. Теперь они могут качнуться к христианам.
— Можно заранее пустить слух, что во всем виноваты христиане. Что они сглазили его и парализовали, когда он бросился с башни, — предложил Тижелий.
Нерон по-прежнему смотрел на угрожающее колебание людских голов. Солдаты оцепили место, где разбилось тело. Но любопытные и любители острых ощущений пытались прорваться ближе.
Услышав предложение Тижелия, император с надеждой в глазах повернулся к нему.
— Ты считаешь, что мы можем переложить свою ошибку на плечи христиан? Но… но, когда идет речь об ошибке — сразу встает вопрос о наказании. Об этом стоит подумать. Надо найти способ заставить их заплатить за смерть великого волшебника.
Один из офицеров пробрался сквозь толпу и приблизился к императору. Подойдя к Нерону, он склонился перед ним.
— Этот человек умер, — сообщил он.
Тижелий принялся отдавать распоряжения.
— Пусть немедленно унесут тело. Потом мы решим, что с ним делать. — Затем наклонился и шепнул на ухо своему хозяину: — Можно также пустить слух, что Симон поругался со своими… помощниками. И стал жертвой их мести.
— А они что, христиане?
— Не думаю. Но что нам мешает заявить, что они верят в Иисуса?