Василий тут же принялся рассказывать о том, что он успел сделать за это время.
— Насколько я понял, власти приказали Миджамину покинуть Антиохию сразу же, как он вышел из тюрьмы. И они очень злы на него за то, что он ослушался. Так что я думаю, они сделают все возможное, чтобы поймать его. Но мне кажется, что уже поздно… — Василий упал на одну из скамеек и устало вздохнул. — Миджамин очень хитер. Нет сомнений, что он предвидел все наши возможные шаги. Я больше чем уверен, что сразу же после нападения, он отправился к ближайшим воротам и сейчас уже ушел далеко от города. Я отправился с одним из офицеров в порт. Мы поднялись на каждый корабль и отдали очень строгий приказ всем капитанам… Миджамин и его люди не смогут уйти морем. Но это единственное, в чем мы можем быть сейчас уверены.
— Ты очень устал, сын мой, — сказал Лука. Тут он заколебался, но все же добавил: — Вот что, Девора… Мне нужно кое-что сказать тебе о ней…
Василий вскочил.
— Девора? Что случилось с ней? Она что, ранена? Или… Ну, говори скорее!
— Ее обнаружили почти сразу после твоего ухода. Наверное, она предчувствовала что-то… Или догадывалась о намерениях Миджамина. Не говоря никому ни слова, она встала на страже под окном комнаты, где находилась чаша. Она взяла твой меч… Я ее расспрашивал, но она мало что смогла рассказать. Она набросилась на них, когда они выпрыгнули из окна. Меч мы нашли там же, рядом с ней. Он стал красным от крови. Так что она наверняка ранила одного из них. Маленькая Девора выполнила свой долг. Когда ее нашли, она была без сознания. Ее ударили по голове.
— Что… что же она теперь подумает обо мне? — закричал Василий. — Она же знает, что я вернулся и ушел, так и не попытавшись увидеть ее!
— Девора не только знает, но и все понимает, — Лука восхищенно покачал головой. — Да, неспроста ей досталось такое имя — Девора! Сегодня я очень плохо чувствовал себя и прилег. Когда все случилось, я лежал в своей комнате. Но я сумел восстановить весь ход событий. В то время, как фанатики пытались овладеть лестницей, она послала рабов перехватить их. И этот маневр удался бы, если бы наши люди были вооружены. Но что могут палки и дубины против мечей и кинжалов! Их оттеснили, а многих даже ранили. Тогда не желал зря проливать кровь безоружных людей, она приказала им отойти в сторону, а сама встала под окном. Одна! С твоим мечом в руках! Она была прекрасна!
— И все это время я занимался своими личными делами! Этим наследством! — закричал Василий. — Никогда не прощу себе этого! Никогда не прощу!
— Она хочет видеть тебя, сын мой. Поднимись к ней.
Девора полулежала на постели в окружении множества подушек. Голова ее была обмотана чем-то белым. Было заметно, что она до сих пор испытывает боль. Лицо Деворы было белым как мел. Она с трудом повернула голову, чтобы посмотреть на Василия.
— Как я счастлива, что ты уже вернулся! — тихо воскликнула она.
Василий подошел к постели и осторожно заключил жену в объятия. Он прижался щекой к ее щеке и сказал:
— Простишь ли ты меня когда-нибудь?
— Простить тебя? Но за что? Ведь в том, что произошло, нет твоей вины!
— Меня не было рядом с тобой в минуту, когда ты нуждалась во мне!
— Василий, ты должен был идти в суд. — Он почувствовал, как она напряглась в его объятиях. — Но что случилось? Что решил суд? — Она тихонько заплакала. — Ты ничего не говоришь мне. Ты проиграл?
— Нет, я выиграл. Меня признали законным наследником. Но при этом я все потерял.
Девора внимательно слушала его. Противоречивые чувства раздирали ее.
— Я даже не могу передать тебе, насколько я счастлива, что тебя признали законным наследником, — сказала она, наконец. Затем, подумав немного, тихонько добавила, слабо пожав его руку: — Ты правильно сделал, что отпустил рабов. Я очень горжусь тобой. Как хорошо ты говорил, стоя перед кредиторами. Очень жаль, что я не могла видеть тебя в эту минуту. Но как этот отвратительный и глупый человек мог разрушить столь огромное состояние? Я представляю, как горько тебе…
— Должен признаться тебе, что поначалу я был очень расстроен этим. У меня было столько всевозможных планов! Но… — он крепче прижал ее к себе. — Но твоя рана беспокоит меня гораздо больше, чем потеря состояния!
Она высвободилась из его рук и с трудом села.
— Я так зла, — сказала она, сжимая ладонями виски, — что моя голова болит так, как никогда раньше. О Василий! То, что случилось — просто ужасно! Все рушится вокруг нас. Нужно сделать что-то. Мы не должны вот так сидеть и плакать! Не должны упиваться своими несчастьями. Нужно действовать!