Но когда за последним ребёнком из списков закрылась дверь, в зале почему-то осталась девочка с растрепавшимися косичками. Она сидела на полу, не отрывая от экрана полного слёз взгляда.
– Малышка, тебя кто-то обидел? – спросил мужчина, вставая из-за стола.
Диана повернулась к нему и покачала головой.
– А почему ты плачешь?
– Сказка неправильная, – со всхлипом ответила она.
– Тебе не понравилось?
– Не знаю. Это было красиво. Очень. Я и не знала, что можно так танцевать. Но принц и белая принцесса утонули. А это… не честно. В конце принц и принцесса должны жить долго и счастливо. Так всегда бывает. В сказках.
– Ну, маленькая, не расстраивайся. На самом деле они не утонули. Море вынесло их на берег. И, конечно, они жили долго и счастливо. Просто этого не показали. А белую принцессу звали Одетта.
Девочка задумалась, смешно нахмурив бровки, а потом отрицательно замотала головой.
– Нет. Принц хотел спасти принцессу, упавшую в море. Но не смог, потому что она умерла. Раньше. А как звали черную принцессу?
– Одиллия. И она не принцесса, а дочь злого волшебника.
– Одиллия притворилась Одеттой, – немного нерешительно начала малышка. – Принц не понял этого и признался Одиллии в любви. И Одетта умерла. До того, как упала в море. Если бы не умерла, то не упала бы.
– Логично, – несколько ошарашено произнёс мужчина. – Слушай, вундеркинд, а тебе сколько лет?
– Я – не вундеркинд. Я – Диана Вирэн. Мне пять.
– Вундеркинд – значит, что ты умнее обычных детей, не такая как все.
– А вундеркинд – это хорошо?
– Да.
– Странно. Когда госпожа Веслова – наш воспитатель говорила, что я не как все нормальные дети, это значило «плохо». Но у меня не получается быть как все. Да и не хочу. Это скучно.
Мужчина погладил малышку по голове и обернувшись к одной из девушек, сказал:
– Линда, анализ состояния здоровья и прогноз дальнейшего физического и интеллектуального развития.
– Но позвольте, Николя, – вскочила со своего места старшая из женщин. – Этот ребёнок нам однозначно не подходит. Наше время дорого. Зачем тратить его впустую?
– Эмма, я не хочу препираться с вами здесь. Если пожелаете, мы поговорим позже. Без свидетелей. Итак, Линда, ваш вердикт?
– Я ввела данные с медицинского чипа девочки в программу. Результат сейчас будет. Подождите немного. Вот! Готово. Диана Вирэн. Пять лет шесть месяцев. Здорова. Есть, правда кое-какие проблемы. Ослабленный иммунитет. Мигрени. Но явных противопоказаний для поступления в нашу школу у неё нет. Прогноз дальнейшего развития тоже внушает оптимизм. У неё будут классические балетные параметры. С интеллектуальным уровнем всё не так радужно. Отношение умственного возраста к хронологическому в пределах нормы. Но не более того. В число одарённых детей официально она не входит.
— Хорошо. Вероника, не могли бы вы проверить гибкость ребёнка?
Вторая девушка явно не горела желанием выполнять указание руководства. Но и на открытое неповиновение не решилась. Хотя и бросала быстрые взгляды на даму в шляпе. Но та избавлять ассистентку от прямых обязанностей не спешила. Лишь благосклонно кивнула, нацепив на лицо вежливо-заинтересованное выражение.
— Ты можешь сама встать на «мостик»? – спросила Вероника у малышки. – Или тебя поддержать?
Девочка смерила её хмурым взглядом и шёпотом, как бы по секрету, сказала:
— Я, вообще всё могу. У меня две медали за гимнастику. Мне их не здесь, а на городских соревнованиях дали. Потому, что я была лучше всех. Ну, из маленьких. У больших — свои соревнования. И нас туда не пустили. Даже посмотреть не разрешили.
— И давно ты занимаешься гимнастикой? – скорее для проформы, чем из настоящего любопытства поинтересовалась девушка.
— Не помню. То есть не помню, когда не занималась.
Девочка лучезарно улыбнулась и встала на «мостик» из положения стоя. Потом легонько оттолкнулась руками от пола и вернулась в исходное положение.
Оглядела притихших взрослых и тоскливо спросила:
— Надо было «мостик с переворотом» сделать, да?
Через десять минут Диана устала отвечать на вопрос: «А ты можешь?..» — фразой «Я всё могу» и просто кивала. Мужчина приходил всё в больший восторг, а дама в шляпе все сильнее хмурилась.
– Николя, – с нажимом произнесла дама, нарочитым жестом поправляя свою шляпку. – Вы забыли правила нашей школы? Позвольте вам напомнить возраст этого ребёнка. Пять лет! Ни шесть и ни семь. Мы просто не можем забрать её сейчас. Через год – пожалуйста. Сейчас – нет. Да, она прелестна. И я редко встречала детей с такими выдающимися данными. Но тут ничего не поделаешь.
– А вы уверены, Эмма, что она будет здесь через год? – председатель комиссии устало взирал на коллегу.