Что может сделать восемьсот легких истребителей во главе с командиром неполных двадцати восьми лет против армады тяжелых крейсеров?
Многое. Особенно способствовало этому и то, что отступать им было некуда, а сдаться... им просто забыли или не захотели предложить.
Тот день для Вадима слился в бесконечный калейдоскоп бесчисленных вспышек на панели его истребителя, яростных криков в эфире и нечеловеческой усталости.
Каким-то чудом им удалось вывести из строя все три десантных корабля противника. В результате десант на ближайшую планету они высадить не смогли. И тогда вся мощь флота обрушилась на горстку наглецов, спутавших их планы.
Стоит ли говорить, что для горстки пограничников, заслонивших собой мирные планеты, начался настоящий ад? Вадим до сих пор не понимал, каким образом они смогли продержаться три часа до прихода подкрепления.
Несколько сотен «Крылатых» против массированного удара стационарных плазменных пушек и ионных излучателей, выстрел даже одного из которых был способен расщепить на молекулы фрегат средних размеров. Но именно в этом и была их сила. Скорость и маневренность. Да, разбить вражеский флот для них являлось непосильной задачей, но отвлечь и при этом не попасться было вполне по силам. Вадим и его пилоты сами понимали, что обречены. Но они упрямо сражались и ждали помощи.
Спасало еще то, что хоть пилотами верийцы оказались неплохими, но прицельное наведение у них хромало на обе ноги.
Когда прибыла долгожданное подкрепление, и разбил вражеский флот Пятая Летная Дивизия потеряла почти весь свой личный состав. Из двух тысяч человек, несущих службу на их базе выжило двадцать четыре пилота и тридцать шесть человек обслуживающего персонала, которые случайно оказались вовремя атаки на нижних уровнях их Базы.
Вадим потерял все свое крыло, хотя в агонии битвы и не заметил, что друзья не отвечают на его позывные. Осознание, что их больше нет, пришло потом.
Но судьба оказалась к нему относительно благосклонна. Он был жив, хотя и тяжело ранен. Его искореженный истребитель попал в притяжение спасательных ботов, рыскающих среди обломков. За проявленный героизм ему всучили орден, дали внеочередное звание и попытались отправить в отставку, потому как ранения не позволяли ему больше летать. Это стало еще одним страшным ударом.
Четыре месяца лечения и реабилитации стали для него адом почище бойни у Фаэта. Но он все же добился того, чтобы его не стали списывать в запас. Пусть не во флоте, пусть хоть где-нибудь, но на службе. Потому что оказаться на пенсии в двадцать семь лет - это страшно.
Его признали годным к службе в условиях группы «Е» и отправили в почетную ссылку, ибо ничем иным Артенийская Военная академия для молодого человека быть не могла.
Он бы не продержался там долго. Может быть год или полтора. А потом бы сбежал. Куда угодно, только бы подальше от этого всего. Потому что все навалилось. Потеря друзей, любимой работы, отсутствие перспектив и безнадежность. Плюс ко всему нельзя было назвать Вадима педагогом от Бога. Ему тяжело давалось общение с подрастающим поколением. Просто не хватало терпения и, вероятно, такта.
Но в один прекрасный день на Артен высадился пассажирский корабль, который принес к новому месту службы Майкла Кейна - того самого второкурсника, прибившегося в компании выпускников. Как он получил это распределение, до сих пор оставалось, тайной покрытой мраком. И делиться ей молодой офицер отказывался наотрез.
Вадим сначала обрадовался другу. Потом осознал, в какую дыру тот сам себя загнал и жутко разозлился. Даже потребовал, чтобы тот перестал дурить и подал прошение о переводе. Но генерал Дорга - начальник академии, сказал, что сам Вадим может проваливать хоть сейчас, а его друга он не отпустит. Потому как толкового инструктора для курсантов днем с огнем не сыщешь и упускать талантливого преподавателя ему не с руки. Так Майкл Кейн стал вести физподготовку у курсантов, а Вадим потихоньку оживать.
Общение с неунывающим Майком, который обожал свою работу и души не чаял в воспитанниках, помогали ему смириться и жить дальше. Он вдруг осознал, что в размеренной и спокойной жизни академии есть свои плюсы, и даже некоторые перспективы. По крайней мере, те пять лет, что он провел здесь дались ему не так уж и тяжело.
Майор с головой погрузился в работу, оставив прошлое в прошлом и лишь иногда возвращаясь мыслями к тем, кто ушел из жизни.
Семьи Вадим так и не завел. Он и сам не знал, почему. Пока служил во флоте, не решался. Потому что дело это такое... никто не даст никаких гарантий, что ты вернешься с задания, даже если твоя база находится в таком тихом месте, как Фаэт. Оставлять своего ребенка сиротой ему не хотелось. Он в свое время довольно хлебнул этой доли. Деду, он хоть и был благодарен за все, но собственных детей хотел воспитывать только сам.
Потом, когда его перевели на Артен, тоже как-то было не до устройства личной жизни. Все какие-то дела, работа. Да и привычка полагаться лишь на самого себя, этому не способствовала. Может, просто не было в его окружении женщины, способной стать с ним плечом к плечу? Он не желал видеть рядом с собой слабую женщину. А с сильными майор не умел находить общего языка.
Поэтому все вопросы о том, когда же он женится, предпочитал отшучиваться, отвечая: «Когда встречу ту, которая не спасует перед моим дедом». Но таких пока не находилось. Барышни не то, что перед старшим Авериным, перед Вадимом робели и тем самым падали в его глазах «ниже некуда».
ГЛАВА 6
Неожиданно в дверь постучали. Майор нахмурился, но все, же встал со своего кресла и пошел открывать. Хотя настроение это ему не подняло. Ну, неужели он не мог побыть наедине с самим собой хотя бы один вечер?
И кому он мог понадобиться? Занятия давно кончились. Академия, вообще, должна быть пуста. Его курс благополучно выпустился еще месяц назад, а головная боль на следующие пять лет должна прибыть только завтра - на экзамены. Так что, кому он мог понадобиться в столь неурочный час, он не имел ни малейшего понятия.
- Здравия желаю, - вытянулся в струнку адъютант начальника Академии - молодой парнишка лет двадцати трех со смешной морковно-рыжей шевелюрой и россыпью веснушек на щеках.
- Что-то случилось? - Вадим резко подобрался.
- Нет. Все хорошо. Просто генерал просит Вас зайти к нему.
- А почему он тогда не объявил по громкой связи? Так ведь было бы быстрее.
- Сэр, - адъютант смутился. - Генерал просит Вас зайти к нему по личному вопросу. Это не приказ.
Вадим пожал плечами. Просьба или распоряжение... особого значения это не имело. Во-первых, начальству не отказывают. А во-вторых, он слишком уважал генерала, чтобы проигнорировать его, пусть и личную, но просьбу.
- Сейчас буду, - бросил он коротко, и адъютант исчез.
Вадим со вздохом вернулся к своему столу. Взял стакан. Задумчиво посмотрел на него. А потом выпив его одним глотком, взял со стола фуражку и вышел из кабинета.
Кабинет генерала располагался всего в пяти этажах от его собственного, поэтому он, махнув рукой на лифт, поднялся по лестнице.
Казалось, Академия совершенно пуста. Так же тихо было и перед кабинетом генерала. Адьютанат, видимо, уже ушел. А из приоткрытой двери пробивался луч света.
- Сэр, Вы меня вызывали?
На этот вопрос хозяин кабинета приветливо махнул рукой, приглашая его зайти. Вадим вошел и опустился на стул рядом с массивным столом начальника Академии, к которому относился с большим уважением. Полковник был честным воякой, справедливым руководителем, и просто хорошим человеком. И между ними давно уже установились доверительные - почти дружеские отношения. А без свидетелей они вообще обращались друг к другу по именам. К чему сам Вадим долго не мог привыкнуть. Все-таки между ними была солидная разница в возрасте. И называть генерала просто «Станиславом» ему было очень сложно. Но тот настаивал. Поэтому пришлось подчиниться.