– Жми сильнее, Кузина! – распорядился капитан.
– Ну вот, как всегда! – проворчала Галина. – Всю тяжелую работу сваливают на женщин!
С некоторых пор, а именно – со вчерашнего происшествия в лесу, она стала удивительно языкастой. Возможно, это объяснялось отсутствием Жеки Сапунова. Валентин обходился с ней повежливее, в силу своего мягкотелого, как говорил Жека, характера.
Галя нажала на кнопку, вложив в это движение всю свою нерастраченную энергию.
Дверь тут же распахнулась, и на пороге возник длинный парень в черной водолазке и с оттопыренными розовыми ушами.
– Вы кто? – спросил он, оглядев посетителей. – Мы закрыты. Мы вообще отсюда переезжаем.
– Милиция! – проговорил Мехреньгин, предъявив лопоухому свое служебное удостоверение в раскрытом виде.
– Татьяна Анатольевна! – крикнул парень куда-то за плечо. – Теперь он милицию прислал!
– Мы можем войти? – недовольно осведомился Мехреньгин, озадаченный таким приемом.
– Да входите уж… – буркнул парень, отступая в сторону.
Мехреньгин и Галина прошли внутрь.
Они оказались в просторном холле с зеркальными стенами. Слева от входа имелась обитая дерматином скамья, справа – металлическая пепельница на ножке. Видимо, холл по совместительству являлся курилкой.
Навстречу посетителям, отражаясь одновременно во всех зеркальных стенах, шла крупная краснощекая женщина с пышными рыжими волосами до плеч.
Капитан Мехреньгин, как уже говорилось, был человеком любопытным. И чтобы удовлетворить свое любопытство, почитывал некоторую литературу. И даже ходил иногда в музеи, благо их в нашем городе множество. Сейчас он подумал, что таких женщин любил изображать на своих полотнах французский художник Огюст Ренуар. Правда, он их обычно изображал в более молодом возрасте. Эта же дама входила в тот возрастной период, который любил описывать в своих романах французский же писатель Оноре де Бальзак.
– Передайте своему Лебедееву, что это уже чересчур! Так и передайте – это уже чересчур! – воскликнула ренуаровская женщина бальзаковского возраста. – Это уже переходит всякие границы! Мы уже все равно освобождаем помещение… сначала налоговая, потом пожарная, а теперь уже милиция!
– Кто такой Лебедеев? – осведомился Мехреньгин.
– А вы разве не от него? – недоверчиво переспросила женщина. – Он к нам уже налоговую инспекцию подсылал, и пожарную, и даже санитарного врача…
И она, кипя от возмущения, поведала капитану, что на помещение, которое занимает их центр, положил глаз некий полукриминальный бизнесмен по фамилии Лебедеев.
– Он здесь пивную открыть хочет! – воскликнула дама, еще больше раскрасневшись. – И выживает нас всеми возможными способами!
– Я совсем по другому поводу, – капитан продемонстрировал даме свое служебное удостоверение и представился:
– Капитан Мехреньгин. Отдел по расследованию убийств. Это река такая, Мехреньга… на севере европейской части…
– Татьяна Анатольевна, – представилась в ответ ренуаровская женщина. – А при чем здесь ваша река? И при чем здесь расследование убийств? У нас пока что никого не убили, хотя я не удивлюсь, если Лебедеев… это такой человек, который ни перед чем не остановится! Буквально ни перед чем!
– У вас, может быть, и никого, – перебил ее Мехреньгин, медленно продвигаясь в глубь помещения. – А в других местах, к сожалению, убийства пока еще случаются. И я в данный момент расследую одно из них…
Капитан бессовестно врал. В данном случае он не расследовал никакого убийства, он просто хотел выяснить, откуда взялся в лесу манекен.
Он достал из кармана прозрачный пакетик с билетом, найденным в кармане манекена, и спросил вежливым, но твердым голосом:
– Это ваше?
Ренуаровская женщина потянулась к пакетику, однако Мехреньгин в руки ей его не дал, строго проговорив:
– Вещественное доказательство!
– Это наш билет! – призналась Татьяна Анатольевна, приглядевшись к вещдоку. – А в чем дело?
Тем временем они вошли в просторный белый зал, посреди которого стояла сверхсовременная металлическая статуя в позе крайней растерянности. На полу возле статуи валялось несколько картонных коробок, наполненных какими-то папками, альбомами и прочим движимым имуществом. Зал имел вид разоренный, только по стенам кое-где еще висели фотографии в металлических рамках.
– А чей это билет – невозможно установить? – продолжал расспрашивать Мехреньгин.
– Да что вы! – выдохнула Татьяна Анатольевна. – Как это можно? Хорошо, если я узнаю, на какое это мероприятие… дайте все-таки взглянуть поближе…
Мехреньгин очень неохотно отдал ей вещдок.
Татьяна Анатольевна вгляделась в билет, почесала нос и наконец проговорила:
– Это на выставку «Красное на красном». Прошлым летом выставка проходила, в середине июня. Вот у нас и фотографии с нее сохранились… – И она показала на несколько висящих на стене снимков. – Выставка имела большой успех, приезжали известные дизайнеры из Москвы, даже из Лондона был человек…
Капитан повернулся к стене и принялся разглядывать фотографии. На них был изображен этот же зал, но только еще без признаков разорения, наполненный красивыми, хорошо одетыми людьми. В центре зала прохаживались манекенщицы, платья и костюмы на них были исключительно красного цвета.
Мехреньгин и сам не знал, что он хочет найти на этих фотографиях. Это напоминало детскую сказку «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».
Похоже, что с этим билетом он вытянул пустой номер…
– Валентин Иванович! – потянула его за рукав Галина. – Посмотрите, вот же она!
– Кто – она? – недовольно переспросил Мехреньгин, вырывая рукав. – Кузина, кого ты там увидела?
– Не кого, а что! – выпалила практикантка. – Вон же та юбка, которая была на манекене!
Мехреньгин разглядывал лица присутствующих и не слишком приглядывался к их одежде. Теперь же он действительно увидел на женщине в первом ряду точно такую юбку, как найденная на закопанном в сквере манекене.
– Мало ли похожих юбок! – пробормотал он, задумчиво приглядываясь к снимку.
– Мало! – перебила его Галина. – Валентин Иванович, это юбка редкая, дизайнерская!
При этом она подпрыгивала на месте от нетерпения и заглядывала в глаза капитану.
– Девушка правильно говорит, – поддержала ее Татьяна Анатольевна. – Наши посетители носят уникальную одежду, двух одинаковых юбок вы не встретите…
– А это кто в малиновом берете… то есть в малиновой юбке? – осведомился Мехреньгин.
Ренуаровская женщина приблизилась, взглянула на фотографию и уверенно ответила:
– Это Маргарита Короводская. Известный дизайнер… Впрочем, ее что-то давно не видно… кажется, с ней что-то произошло…
Капитан Мехреньгин встрепенулся, как старая полковая лошадь при звуке трубы.
Фамилия Короводская совсем недавно мелькала в разговорах его коллег, ее неоднократно упоминали на утренних планерках и летучках. Что-что, а память на фамилии у капитана была отличная.
– Вы уверены, что это Короводская?
– Ну конечно, – Татьяна Анатольевна кокетливым жестом поправила рыжие волосы. – У меня еще зрение в порядке… и память тоже… я вообще еще ничего…
Услышав эти слова, Галя Кузина фыркнула весьма громко, но Мехреньгин ничего не услышал.
– Спасибо, – капитан заторопился. – Вы нам очень помогли…
– Кто бы нам помог!.. – мечтательно проговорила ренуаровская женщина и вздохнула.
Но Мехреньгин ее уже не слушал. Он стрелой вылетел из дизайнерского центра и бросился к станции метро. Галина едва за ним поспевала, не задавая на бегу ненужных вопросов, за что капитан почувствовал к ней смутную нежность.
Ворвавшись в отделение, Мехреньгин едва не сбил с ног капитана Стукова, который с унылым видом спускался по лестнице.
– Ты чего несешься, как будто за тобой Чикатило гонится? – спросил тот, едва избежав столкновения.
– Вась, вот ты мне и нужен! – выпалил Мехреньгин, с трудом затормозив. – У тебя ведь на руках было дело Короводской?