Яни, Лилин и еще пара девушек без моих приказов образовали детсадмедсанбат. Дети аборигенов, мало того, что не страдали от расовой болезни, так еще зачастую обладали своими магическими навыками дистанционного гипноза. Как и все детишки, они любопытны, любознательны и полны энергии. Девушки в игровой форме быстро научили их работать по групповым целям, брать объект в фокус и прочим прелестям, так что скидывать со счетов эту боевую единицу я не стал.
В остальное время наши красавицы заведовали сельским хозяйством и развивали животноводство. У нас становилось все меньше дичи, но в загонах появились различные черепахи и ящеры. Даже несколько видов млекопитающих и пародии на птиц.
Бассейн выскребли до дна, распределив почву по соседним обычным боксам. Места не хватало, так что в помещении био-фермы жили только боги, да и то, только потому, что наша энергетика благоприятно влияла на растения. Особенно от любовных утех.
Я отослал караван к Гао, к которому прикрепил пару самых бесполезных богинь. Шила, скепя сердце и скрипя зубами, согласилась, что пара дополнительных «дикобразов» и пара ее парней нам пойдут на пользу. Без регулярного секса или кровавого пайка колонисты становились вялыми, так что вытаскивать их придется через аналог семейных уз.
Шила передала записку со списком требуемого нам, а так же некоторые свои распоряжения и наблюдения. Возглавил экспедицию Спидди, но я больше надеялся на опыт Гао, что его встретит. С ним ушла почти сотня аборигенов. Вернутся они с генераторами, лампами, боекомплектом, аккумуляторами и прочей техногенной инженерией, что облегчит нам жизнь и оборону. Благо сейчас у нас были сотни ног, чтобы крутить динамо-машины и давать электричество.
Все это время мы все пахали как проклятые, расширяя и укрепляя зону влияния. ДСМСБ под командованием Лилин уже получила два десятка аборигенов нового поколения, которые сами согласились на операцию. И еще с полсотни смертников стояло в очереди потому как мы просто не справлялись с потоком и последующим воспитанием. Дети с удовольствием возились с взрослыми которые впервые в жизни соизволили обращаться с ними как с равными и порой вели себя даже глупее их. Но эти же дети положительно влияли на выздоровление новых аборигенов. Они однозначно были эмпатами, потому как меня боялись все кроме детишек. Они нутром понимали, что солдат ребенка не обидит.
По началу все это было странно, но потом мы все понемногу обвыклись и узнали их поближе. В среде аборигенов существовал некий культ фатализма, так что те, кто уже был на грани и кому помочь могла только берегиня, соглашались на трепанацию души, при условии, что их близких защитят. Культ семьи и рода у них тоже оказывается был. И чем больше мы их узнавали, тем больше поражались и уважали. Уже лейтенанты моей армии не кривились при виде своих подчиненных. И все больше хмурили брови, когда я говорил, что спасать буду только своих. Жизнь туземцев в их же руках. А я лидер тех, кто должен стать богами.
Им всем это не нравилось, как и моя безразличная улыбка. Но я был непробиваем и даже самоуверен.
Я выживу в любом случае. И вытащу тех, кто будет слушать мои советы. Даже не приказы. Спасение утопающих дело самих утопающих. Хочешь выжить — спроси меня как. Не спросил — умирай. Хочешь сдохнуть — изобретай велосипед.
Это все что я говорил остальным. Никому не отказывал в совете и не замалчивал его ошибки. Критиковал жестко, разбирая тактику, стратегию и все, что видел своим опытным взглядом. Но ничего не требовал, никому не угрожал и не. Я просто выдавал резюме — труп, может выживешь, хорошо, молодец.
Внешняя угроза раздавала кнуты лучше меня, так что мне остались только пряники. И это работало. Такой дисциплины я не видел ни в одном подразделении и это с учетом того, что половина парней из туземцев неадекватные берсеркеры. Однако даже они понимали, что за их спинами уже нет племени, что защитит жен и детей, а впереди безжалостный враг из их страшных легенд.
Все это время мы укрепляли каждый новый бокс. Решетчатые двери из бамбука, колья и «чеснок», световые мины и секреты в затемнённых частях, заготовленные ранее обвалы — все это должно остановить противника. Но я понимал, что этому не суждено сбыться.
Время играет не в мою пользу. Влад труслив и, даже набрав могущества, не рискнет сорваться с занятых позиций. Да они у него откровенно выигрышные при любых раскладах. За моей спиной только часть бункера и пара-тройка десятков будущих богов. А за его — целый мир, вторая часть бункера и Лабиринт.
В свое время банда Аркера прижала последней смертью Айду и Майса. Сделали их своими рабами и творили с ними все, что хотели. И многие смирятся, чтобы выжить. А потом просто привыкнут. Замарают руки или найдут в этом свое изощрённое удовольствие. Так часто… Да нет… Так всегда строились Империи. Разделяй и властвуй.
Через месяц или два, весь Лабиринт или погибнет или перейдет под руку Рейгарда. Непокорные умрут или разбегутся, стараясь стать ниже травы и тише воды. Остальные воспримут это как должное. Да и нет в этом ничего предосудительного. Любое государство строится на насилии над личностью. Его величие и красоту определяет лишь личность лидера, его стремления и методы.
Я совсем не удивлен, что в первой решающей схватке за этот бывший полис сошлись Война и Смерть.
Для многих эти понятия равнозначны. Для многих, но не для всех. Не для меня, не для Гао, и даже не для Исиды и Лютого. Мы солдаты. Но наша первичная задача не убивать. Мы пришли защищать свое и умирать за жизнь. Мы не наемники, чей выстрел деньги и кому плевать на поставленные задачи. Мы те, кто убьет генерала, отдающего преступный приказ. И нас не купить. Обмануть можно, чем всегда занимались Смерть, Алчность и Тщеславие. Но мы не продадимся.
Потому мы заведомо слабее. Мы постоянно в худшем положении на невыгодных позициях. Но нас помнят. Триста спартанцев, защитники Брестской крепости, крейсер «Варяг». И пока их помнят — человечество выживет, даже в такой заднице, как эта. А когда их забудут, они будут мертвы, даже если все еще коптят небо.
Я прошел двадцать шесть боксов, раздавая свои замечания. Последние восемь были уже зоной отчуждения и заняты боевыми группами, потому дело замедлилось. Приходилось пояснять в чем ошибка того или иного бойца, как и его командира. Все же я хочу, чтобы они выжили, даже если Рейгард рискнет сунуть сюда свой смертоносный нос.
Илир послушно заносил в список выговоры бойцам. Страдать за них придется тем, кто остался позади — женам и детям, потому каждый такая выволочка была хуже удара под дых. Понятие генома и евгеники в местных было забито намертво. Весь их малый социум жил и выживал на традиции рода и хорошей крови, о чем говорили их родовые шрамы с буквами и цифрами, оставшиеся от предков. Только это не позволяло им выродиться в примитивных обезьян. Потому мое небрежное замечание, что боец неправильно спрятался за импровизированной баррикадой или выдал себя шорохом, воспринималось очень серьезно. Это ставило под угрозу весь его род, всех потомков и жен. Кому нужны бракованные особи? А ведь в бункере с этим очень строго. Это сразу же мощный минус в репутацию.
А такой ярмарки невест как у нас сейчас бункер не видел ни разу и постоянное присутствие богов подстегивало их биоритмы, так что трахались тут буквально на каждом углу. Запрета на интим в их социуме и культуре не существовало и публичный секс не был табу. Скорее даже неким развлечением для других так что меня боялись как огня.
Но вот наши позиции закончились и я остался один на один с темнотой. Где-то там шуршал наш ЖЛБ — женский лесбийский батальон в шутку прозванный так Ругером и Чаком, которые не раз ловили на однополом сексе подчиненных Исиды и Юмалы. Они-то ведь наивные существа и копируют все с нас.
Еще дальше расположились «Светлые связисты» или «ангелы Светлячка». И уже где-то на фронте держал первую линию отряд «самоубийц Лютого». Самые крутые и отмороженные парни из туземцев под предводительством самого бесноватого бога.