– Да.
Он делает долгую паузу. Когда его шепот доносится до моего уха, я чувствую, как подскакивает моя внутренняя температура.
– Врунишка.
Я не могу придумать, что ответить, потому что, ну... он не ошибается. Правда в том, что, будучи прижатой к этому мужчине, я чувствую себя по-разному, но точно не больной. Если меня и лихорадит, то только от желания.
Эмилия, какого хрена ты делаешь? Вытащи свою голову из гормонов и вернись к реальности!
В порыве отчаяния я вырываюсь из его рук и опускаюсь на сиденье. Или пытаюсь это сделать. Почему-то, торопясь убежать, я не рассчитала, насколько близко друг к другу находятся наши тела. Когда я скольжу влево, движение приводит мою задницу в полный контакт со швом его брюк... и несомненно набухшим членом, который выпирает из-под них.
Мы оба замираем от неожиданности.
Святое дерьмо.
Блять.
Он огромный. И твердый как камень. Одно только ощущение его присутствия через ткань моей юбки посылает через меня ударную волну, достаточно сильную, чтобы разорвать оставшиеся клочья моего самообладания на ленточки. Мне требуется вся моя сила, чтобы держать позвоночник жестким, чтобы держать мышцы напряженными от безразличия, когда каждый атом в моем теле кричит о том, что я должна сделать все наоборот. Мое сердце бьется так сильно, что я уверена, он слышит, как оно бьется в точке пульса на моей шее.
Я ненавижу, что мужчина, которого я никогда раньше не встречала, влияет на меня так сильно и так быстро. Ненавижу, что он был просто придурком по отношению ко мне, что мир рушится вокруг нас, и что, несмотря на все это... желание все еще пульсирует в моих венах, не переставая бить в барабан.
Ненавижу это.
Ненавижу их.
Ненавижу его.
Итак… что говорит обо мне то, что я возбуждена так, как никогда в жизни?
С тобой что-то всерьез не так. Вот о чем это говорит, Эмилия.
Он тяжело дышит. Я тоже. Момент тянется и тянется, никто из нас не произносит ни слова, никто не двигается даже мускулом. У меня такое чувство, что, если бы я попыталась отстраниться прямо сейчас, он бы отпустил меня без всякого сопротивления.
Так почему же я не могу сдвинуться с места?
– Пожалуйста, – наконец пробормотала я. Я пытаюсь сказать "пожалуйста, отпусти меня", но не могу подобрать остальные слова. По какой-то непостижимой причине... моя просьба звучит так, будто я умоляю о совершенно другом освобождении.
– Что пожалуйста, любимая? – Его голос почти рычит.
Я плотно сжимаю губы, чтобы сдержать маленький звук, который вырывается из тусклого, опасного места внутри меня, которое я не хочу признавать. Место, которое с радостью позволило бы этому незнакомцу взять у меня все, что он захочет, на этом темном заднем сиденье, давая мне то, что, вероятно, было бы самым захватывающим сексом в моей скучной, ванильной жизни.
Господи, Эмилия. Тебя похитили, наступил конец света... и ты думаешь о сексе с мужчиной, которого ненавидишь?
Его губы снова находят мое ухо, и я практически стону от ощущения его теплого дыхания на чувствительной мочке.
– Ты была права, знаешь. Раньше, то, что ты сказала...
Я тупо моргаю.
Что я сказала?
Честно говоря, я уже не уверена, что мне есть до этого дело...
– Я бессердечный мудак, – шепчет он. – Тебе стоит помнить об этом.
Прежде чем я успеваю возразить, он отпускает меня легким толчком. Как только его руки убираются с моих запястий, туман желания рассеивается из моей головы. Разум быстро возвращается, а вместе с ним и жгучий стыд за собственную слабость.
Именно это и происходит, когда ты позволяешь гормонам завладеть твоим мозгом, дурочка...
Лицо пылает, я сползаю с его коленей, возвращаюсь на свое место, настолько далеко от него, насколько это возможно в этом замкнутом пространстве. Бесполезно – даже прижавшись к жесткой пластиковой панели двери, я все еще чувствую его руки на моих запястьях, его дыхание на моей шее, его тепло, сдавливающее мою спину, его твердый член...
Нет!
Нет.
Никогда больше не думай об этом.
Но это бесполезно. Каждый атом в моем теле все еще гудит от сверхзаряженной сексуальной энергии, несмотря на смущение, когтями впивающееся в мою грудь.
Он просто играл с тобой, – жестко говорю я себе. А ты позволила играть на себе, как на чертовой гармошке.
В теории я достаточно умна, чтобы понимать, что такие мужчины, как он, – это просто неприятности, может быть, с гарниром из нескольких кричащих оргазмов, но все равно неприятности. К сожалению, в реальности гораздо труднее игнорировать боль, распространяющуюся по моей крови, как смертельная доза героина.
Даже не глядя на него, я знаю, что он наблюдает за мной. Тяжесть его взгляда терзает мои нервные окончания. Надеюсь, он не видит в темноте красных пятен на моих щеках: свидетельство того, как тщательно ему удалось проникнуть под мою кожу за несколько коротких мгновений.
– Перестань так на меня смотреть, – шепчу я, глядя прямо перед собой.
Наступает тяжелая пауза.
– Как?
– Как будто ты пытаешься угадать, какого цвета мое нижнее белье.
– Любимая, мне не нужно гадать. Эта юбка такая короткая, что мне достаточно лишь наклониться вперед, чтобы узнать.
Мои глаза закатились так сильно, что я удивлена, как они не застряли в задней части моего черепа.
– Честно говоря, из всех людей, с которыми меня могли похитить, просто удача, что я попала к кому-то вроде тебя...
– Я приму это как комплимент.
– Не стоит. – Я покачала головой, голос упал до недовольного бормотания. – Видимо, ужас от того, что тебя схватили мускулистые мужчины в костюмах и запихнули во внедорожник, как в сцене из плохого фильма о Джеймсе Бонде, был недостаточно травмирующим. Но нет! Настоящая пытка – это часовая поездка в машине в компании невыносимого альфа–самца с плечами размером с королевскую казну.
– Знаешь, это не единственное, что размером с королевскую казну...
– Ты отвратителен.
– Забавно, но это не то ощущение, которое я улавливал от тебя, пока ты извивалась у меня на коленях.
– Ты имеешь в виду, когда ты лапал меня без согласия? Это не влечение. Это нападение.
Воздух становится таким неподвижным, таким напряженным, что я почти сдаюсь и смотрю на него. Раньше, когда я оскорбляла его, он был совершенно невозмутим. Однако на этот раз я явно задела какой-то нерв, потому что, когда он заговорил снова, все дразнящие нотки исчезли из его голоса. Это было почти рычание.
– Я схватил тебя только потому, что ты причиняла себе боль, как ребенок, у которого истерика. То, что произошло после этого, то, как ты на меня отреагировала – это нечто другое. Если ты хочешь перекрутить это в своей голове, если ты хочешь притвориться, что ты этого не почувствовала, это твоя прерогатива. Но не плачь о нападении, когда мы оба знаем, что твой учащенный пульс и мокрые трусики свидетельствуют, о чем-то другом.
Я покраснела, одновременно наказанная его холодными словами и смущенная своими собственными. Я открываю рот, чтобы извиниться за свое необдуманное обвинение, но тут же закрываю его.
Я не должна перед ним извиняться.
Я ничего ему не должна.
Он мне не друг. Он не мой союзник.
Он просто незнакомец в не самой лучшей ситуации.
Наверное, гораздо безопаснее оставить все как есть.