Может быть, это и уродливо, но это лучше, чем быть голой. Я надеваю ее и роюсь в остальной одежде, пока не появляется пара нарядных темных брюк-капри. Они не похожи ни на что из того, что у меня есть – слишком формальные, чтобы носить их на занятия или в клинику. Я быстро понимаю, почему, когда мои глаза цепляются за ценник.
– Боже правый, – бормочу я. – Чем они сшиты, золотой нитью?
– Одно из преимуществ статуса принцессы, – говорит она. – Одежда потрясающая.
– Рада слышать, что есть хотя бы несколько плюсов.
– Значительно больше, чем несколько. – Она щелкает кончиком своей сигареты, и я наблюдаю, как пепел рассыпается по безупречному ковру. – Как только мир узнает о твоем существовании, дизайнеры будут ломать голову, чтобы одеть тебя. Если ты правильно разыграешь свои карты, ты сможешь стать иконой стиля.
– Мечты сбываются, – саркастически огрызнулась я.
Ее глаза сужаются, несмотря на наркотическую дымку, застилающую их.
– Знаешь, для человека, которому только что вручили весь мир, ты как мокрое одеяло.
– Ну и ну, спасибо.
– Да, но если ты ищешь кого-то, кто устроит тебе вечеринку жалости, то ты пришла не к той девушке.
– Я не ищу жалости. И это ты пришла ко мне, если я правильно помню.
– Не в этом дело.
– И какое тебе дело?
Ее губы искривились.
– Я могу дать тебе все советы в мире, когда дело доходит до того, как выжить в этом месте... и ты получишь их прямо, без фильтра. И если мы собираемся быть друзьями, я ожидаю того же в ответ.
– Отлично. Ты хочешь честности? – Я с размаху спихиваю пакет с покупками с кровати и улыбаюсь, когда он грохается на пол. – Извини меня, если я не слишком рада своей новой реальности в качестве Эмилии Ланкастер: Иконы стиля. – Я насмехаюсь. – Я хочу большего от жизни, чем дорогая одежда и скучные государственные ужины и... и...
– Скромные ботфорты?
– Именно.
– Так попроси об этом.
Я медленно моргаю на нее.
– Что?
– Попроси. Об. Этом. – Она поднимается на ноги и смотрит на меня так, будто я самый глупый человек, которого она когда-либо встречала – выражение, которое мгновенно напомнило мне ее брата. – Ты чертова принцесса. Ты возвысилась до положения, о котором большинство из нас может только мечтать только потому, что Лайнус случайно спустил сперму в твою маму несколько десятилетий назад.
Я поморщилась.
– Это было необходимо?
– Наверное, нет. – Она затушила свою сигарету в цветочной композиции, стоящей на моем туалетном столике, и прислонила одно бедро к нему. – Сейчас, когда Генри висит на волоске, а вся эта чертова страна в беспорядке... ты нужна им гораздо больше, чем они тебе. Это называется рычаг воздействия, Э.
Я смотрю на нее, ошеломленная тем, как ее слова крутятся в моей голове.
– Это называется сила. Перестань ныть и используй ее.
Она просто гений.
– Я думала, что у моей крестной феи должны быть крылья и палочка, – говорю я наконец, улыбаясь, несмотря на себя. – А вместо этого я получаю нецензурную укурку на дизайнерских каблуках?
– Ну да, я думала, что когда моя мама станет королевой, я наконец-то получу достойный королевский титул, – отвечает она, брызгая на себя флаконом духов, стоящим на туалетном столике, чтобы скрыть резкий запах травки. – Вместо этого я получила злую сводную сестру с идеальными пышными сиськами и фиолетовыми волосами.
Я смеюсь.
– Разве ты не слышала? Жизнь несправедлива.
Распушив свои длинные русые волосы, она подходит к двери и распахивает ее.
– К черту справедливость, – говорит она мне, ее брови сардонически изогнуты. – Жизнь - это шахматная партия. И добро пожаловать на доску. Советую тебе тщательно выбирать ходы.
Подмигнув напоследок, она выскользнула в коридор. Я едва успеваю крикнуть запоздалое "спасибо", как дверь за ней закрывается. И впервые за последние двадцать четыре часа на моем лице появляется улыбка, когда я понимаю, что жизнь, которую я хочу, все еще в пределах моей досягаемости. Я просто должна быть достаточно смелой, чтобы протянуть руку и забрать ее обратно.
Это называется рычаг воздействия, Э.
Пора проверить, права ли была моя крестная фея.
ЧАС спустя все признаки моей улыбки давно исчезли. Я смотрю на грузного мужчину, преграждающего мне путь в личный кабинет, его двойной подбородок дрожит от праведного негодования, когда он смотрит на меня сверху вниз.
– Мне жаль, Ваше Высочество, но это просто невозможно.
– Меня еще не короновали, Симмс. Перестань называть меня Ваше Высочество, – огрызнулась я. – И убирайтесь с моего пути.
– Король Лайнус сейчас занят. Официальные дела короны.
– Да. Ты так и сказал. – Я наклонила голову к нему. – Дело в том, что мне все еще нужно его увидеть. Срочно.
– Он очень занятой человек, Ваше Высочество... – Он икнул, увидев мой смертоносный взгляд, и благоразумно сменил курс. – Мисс Эмилия.
– Слишком занят, чтобы поговорить со своей единственной дочерью? – спрашиваю я, отчаянно желая разыграть любую карту в своей колоде, если это означает получить то, что я хочу. Симмс неловко сдвигается с места, но не уступает.
– К сожалению, я не могу сделать никаких исключений.
Скрестив руки на груди, я пытаюсь оценить его, как одного из пациентов клиники; пытаюсь оценить его, как это сделал бы один из моих профессоров во время практического занятия.
Стильная одежда, предполагающая драматическую жилку... Неизменно предан Ланкастерам, почти как предмет гордости... Стремится к долгой карьере, связанной с королевской семьей...
Между его перфекционистскими наклонностями и почти патологической степенью самовозвеличивания, есть только одна потенциальная брешь в его броне, которую я вижу: не в его характере сжигать мост с кем-то, кто может помочь укрепить его положение, когда-нибудь в будущем.
С кем-то вроде меня.
Я просто должна напомнить ему об этом факте.
– Ты хочешь сказать, что король слишком занят, чтобы разговаривать с единственным наследником Германии?
– Мне жаль... но... – Симмс колеблется.
– Знаешь, Джеральд – могу я называть тебя Джеральдом? – Я наклоняюсь к нему, задерживая взгляд на его карих глазах-бусинках. – Я новичок во всем этом, так что прости меня, если я не в теме... но, если бы я была на твоем месте, я бы не хотела наживать врага девушке, которая однажды может унаследовать те официальные дела короны, который они сейчас обсуждают за этими дверями. И как ваша принцесса... – Моя челюсть расплывается в сладкой улыбке. – Может быть, даже как ваша будущая королева... я предлагаю тебе пропустить меня.
Его лицо бледнеет.
– Это в высшей степени беспрецедентно...
Я поднимаю брови и жду.
Примерно через три секунды он поворачивается на своих блестящих туфлях и тихо стучит в двери кабинета.
– Ваше Королевское Величество? Прошу простить за дерзость...
Моя улыбка возвращается.
Действительно, рычаг.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Я СИЖУ в кожаном кресле за массивным письменным столом из красного дерева, участвуя в соревновании взглядов, которое, боюсь, мне не выиграть, с отцом, которого я хотела бы никогда не встречать. Это почти как смотреть в собственные глаза – тот же глубокий зеленый оттенок, та же миндалевидная форма, та же смесь любопытства и настороженности, проецируемая в их глубине, когда мы оцениваем друг друга.