– Я понимаю это. Когда умерла моя мама... я не хотела делиться своим горем ни с кем. Я держала его близко к груди в течение нескольких месяцев. Я не знаю точно, почему я это делала, кроме того, что... возможно, я думала, что если буду говорить о ней с другими людьми, то каким-то образом отдам ее частичку. В этом есть какой-то смысл?
Хлоя смотрит на меня.
– Может быть, это говорит жевательный мишка, но да. Это точно имеет смысл.
Я улыбаюсь и начинаю отвечать, но внезапное жужжание моего мобильного телефона, лежащего на столе, между нами, отвлекает мое внимание. Быстрый взгляд на экран заставляет мой рот сжаться в ровную линию. Я нажимаю на боковую кнопку, чтобы отправить звонок на голосовую почту.
– Кто это был? – с любопытством спрашивает Хлоя.
Я колеблюсь.
– Выкладывай, Э.
– Это был Оуэн.
– Ах. – Она ухмыляется. – И как поживает лидер моего личного фан-клуба?
– Я не знаю. Сейчас мы не разговариваем.
И, если твоя мать добьется своего, мы больше никогда не будем разговаривать.
– Похоже, он разговаривает с тобой, – замечает она. – Почему перестали?
– Ты ведь помнишь, что он был полным хамом на днях, верно?
– Смутно.
Я вздыхаю.
– Плюс, есть маленький факт, что твоя мама приходила ко мне в комнату прошлой ночью и угрожала, что арестует его, если я увижу его снова.
– ЧТО?
Я кратко излагаю визит Октавии в мои покои, опустив часть о моем ударе об стену и разговоре с Картером после этого.
– Господи Иисусе, – бормочет Хлоя, когда я заканчиваю. – У нее действительно есть на тебя зуб.
– Что-нибудь посоветуешь?
– Честно? Не совсем. Я бы хотела сказать тебе, что это пустая угроза, но... как бы больно мне ни было признавать, для тебя – и для него – в конечном итоге будет лучше, если ты сделаешь то, что она хочет.
Мое выражение лица падает.
– Ты же не можешь всерьез думать, что я должна вычеркнуть его из своей жизни. Он мой самый лучший давний друг!
– Я не могу говорить тебе, что делать. Я могу только рассказать тебе о своем собственном опыте борьбы с Октавией. – Она гримасничает. – В средней школе у меня была подруга по имени Кейси. Стипендиат. Очень милая, но бедная. Мы были близки... пока Октавия не решила, что семья Кейси не подходит для падчерицы герцога. Она сказала мне прекратить дружбу. Я отказалась. – Она вздохнула. – Через неделю семья Кейси внезапно переехала. По официальной версии, ее отец получил неожиданный перевод на работе в город в шести часах езды от Хайтауэра. Неофициальная? Это была Октавия.
– Позволь мне прояснить это. Она перевезла всю семью через всю страну, только чтобы помешать тебе дружить с какой-то случайной девушкой?
– Тот факт, что на предыдущей неделе она застукала меня и Кейси, целующихся в моей постели, вероятно, не помог мне в этом деле. – Хлоя подмигивает мне. – Можешь себе представить? Идеальный образ Ланкастеров, запятнанный лесбиянкой!?
– Мне жаль, Хлоя. Это... – Я качаю головой. – Это чушь. Ты должна быть свободна, быть с тем, с кем хочешь – свободна быть тем, кем хочешь.
– Не беспокойся обо мне. Октавия, возможно, не в восторге от того, что у меня 3 балла по шкале Кинси, но я отомстила. – Она вздергивает брови. – Швейцарская школа-интернат для девочек, помнишь?
Я разразилась смехом. Через секунду она присоединяется ко мне.
– Знаешь, я должна была сказать это раньше... – Я прочистил горло. – Я действительно сожалею о том дне. Оуэн обычно не такой... конфликтный.
– Ты не сделала ничего плохого. Не извиняйся за него. – Она вздохнула. – И, как бы мне ни хотелось затаить обиду, в данном случае я не буду. Мужчины – идиоты, когда они влюблены.
Я быстро моргаю.
– Прости?
– Да ладно. – Она смотрит на меня. – Ты не можешь притворяться, что не знала.
– Ты совершенно не в теме. Не может быть, чтобы Оуэн был влюблен в меня. Он мой...
– Лучший друг. Вееееерно. Продолжай говорить себе это.
– Так и есть! – настаиваю я. – Мы никогда даже не целовались.
– Никогда?
– Никогда.
– Х–мм. Что ж. Это все равно не меняет моей оценки, – упрямо говорит Хлоя, – Это единственное объяснение всей его мачо-фигни: он понял, что вот-вот потеряет тебя, и взбесился.
– Да – потерять меня как друга.
– Друга, которого он хочет нагнуть и оттрахать до полусмерти, возможно.
– Хлоя!
– Что? Не будь такой ханжой.
– Я точно не ханжа. Я просто... – Я покраснела. – Мне не нравится думать о сексе с Оуэном. Это странно.
– Я бы занялась с ним сексом. – Она по–волчьи присвистывает. – Парень может быть засранцем, но он чертовски хорош. Я бы каталась на нем, как на эскалаторе.
– Пожалуйста, избавь меня от визуальных эффектов.
– Как хочешь. – Она хихикает. – Итак, если блондинистые красотки не заставляют тебя не возбуждают, то кто же? Какой у тебя типаж? Чистоплотный? Серебристый лис? Спортивный? Рок-бог?
Я размышляю над вопросом. Те немногие парни, с которыми у меня был секс, были случайными студенческими интрижками – темными, пьяными перепихонами на узких кроватях в общежитии, которые обычно заканчивались за несколько минут. У меня не хватает смелости признаться Хлое, что я никогда не испытывала оргазма. Даже близко не подходила. И я определенно не собираюсь сообщать ей, что единственный раз, когда я почувствовала хотя бы намек на страсть, о которой читала в своих любимых книгах, был на заднем сиденье внедорожника в прошлую пятницу вечером, сидя на коленях у ее брата, и твердая длина его эрекции безоговорочно давала о себе знать на моей заднице.
– Давай, – побуждает Хлоя. – Выкладывай. Кто был последним парнем, который вдохновил тебя на горячие сексуальные фантазии?
Со значительными усилиями мне удается затолкать лицо Картера в глубины моей психики.
– Никто. Честно.
– Знаешь, ты ужасная лгунья. Твои эмоции отражаются на твоем лице.
Где я слышала подобное раньше?
В ее глазах пляшет юмор.
– Не волнуйся. Мы поработаем над этим до того, как ты станешь наследной принцессой. Тебе нужно уметь блефовать с лучшими из них, если ты собираешься, когда-нибудь править.
– Хлоя! Хватит уже.
Она просто ухмыляется, совершенно не извиняясь. Спустя некоторое время я не могу не ухмыльнуться в ответ.
У меня никогда не было брата или сестры, так что мне не с чем сравнивать... но если это то, что значит – иметь сестру, я должна сказать...
Это не совсем отстой.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В ДВЕРЬ МОЕЙ СПАЛЬНИ резко постучали. Буйство бабочек оживает в моем животе.
– Секунду! – зову я, задыхаясь. – Почти готова!
Я в последний раз оглядываю себя в зеркале в пол, с трудом узнавая девушку, смотрящую на меня. Свежевыкрашенные волосы, высоченные дизайнерские каблуки и безупречно сшитое черное платье, которое стоит больше, чем любая другая одежда, которая, когда-либо была на моем теле... Я далеко не та девушка с отросшими корнями в облегающем топике, которая приехала в поместье Локвудов неделю назад.
Услышав в затылке голос Леди Моррелл, я расправляю плечи и поднимаю подбородок.
Осанка очень важна! Ваш позвоночник должен быть прямым, как крепкий ствол тропического дерева, поддерживающий целый полог ветвей.
Я заправляю блестящий локон цвета красного дерева за ухо. Я не видела свои волосы такого цвета уже... боже, я даже не знаю, сколько времени. Удивительно, но я не ненавижу его. И хотя вчера вечером я нагрубила стилисту, когда она достала ножницы, я должна признать, что многослойная стрижка гораздо больше идет моему лицу в форме сердца, чем унылая, однообразная длина, которая была у меня раньше.