Я прочистила горло, убедившись, что контролирую громкость, прежде чем попытаться ответить.
– Значит, все, что ты говорил – все, что ты обещал мне раньше, о том, что я смогу сама выбирать свой путь... это все чушь?
Он откинулся в кресле.
– Это не было чушью. Это была моя попытка продлить твою детскую иллюзию свободы еще на некоторое время. Назови это добротой, если хочешь.
– Доброта? – горько усмехнулась я. – Ты шутишь.
– Я не имею права шутить. Не сегодня.
– Если ты так обращаешься со своей семьей, я бы хотела знать, как ты обращаешься со своими
врагами.
– Ослушайся меня, и, возможно, ты узнаешь. – пообещал он жестким тоном.
– Ого. Ты опустился до мелких угроз? Ты тот еще тип.
– Как бы то ни было, я также король с весом целой страны на моих плечах. Нравится тебе это или нет, но твои желания – не единственные в Германии, которые меня волнуют. – Его глаза превратились в изумрудные льдинки. – Именно поэтому ты будешь присутствовать на завтрашней пресс-конференции. Ты будешь вести себя достойно. И ты устно признаешь свое намерение взять на себя роль наследной принцессы.
– А если я этого не сделаю?
Он на мгновение тщательно взвесил свои слова.
– Тогда твой дом в Хоторне будет выставлен на продажу. Полагаю, теперь, когда люди знают, что их принцесса когда-то жила там, он будет продан довольно быстро.
– Ты не можешь этого сделать, – задыхаюсь я. – Ты уже выплатил ипотеку! Дом мой, свободный и чистый.
– Так ли это?
У меня кровь стынет в жилах.
– Что?
Он наклоняется ко мне через стол.
– Понимаешь, у меня было чувство, что мы можем столкнуться с такой проблемой, как эта, в какой-то момент. Вот почему вместо того, чтобы выплатить банку всю сумму долга от твоего имени... я выплатил ее на свое имя. Что означает, что теперь я контролирую значительный залог на твою собственность.
– Но у меня все еще есть документ, – настаиваю я, с трудом веря своим ушам.
– Если ты изучишь закон о собственности, то обнаружишь, что документ перестает иметь значение в определенный момент – обычно после того, как ты прекращаешь выплаты по ипотеке и не платишь налоги на недвижимость. – Его выражение лица немного смягчается. – Для всех намерений и целей, я взял на себя всю финансовую ответственность за твой дом, Эмилия. Он мой. И если ты решишь отказаться от своего долга... Тебе некуда будет идти.
Я замираю, чувствуя, как линия разлома предательства глубоко внутри меня раздвигается еще шире. Сначала Оуэн, теперь Лайнус.
Сколько предательства может вынести одно сердце за один день?
Наивная, я отдала то, что имело наибольшее значение, напрасно полагая, что мой отец сдержит свое слово. Что он будет оберегать его.
Вместо этого он использует его, чтобы контролировать меня.
Какой же дурой я была, доверившись этому человеку. Поверила в сказку несмотря на то, что каждый атом моего тела кричал, что я должна поступить иначе.
Ты забыла? Была причина, по которой мама его ненавидела.
Я думала, что в глубине души Лайнуса все еще есть хоть капля отцовской преданности. Теперь я понимаю, насколько это была грубая ошибка. Ему наплевать на меня. Ему наплевать на всех и на все, кроме себя, своей короны и своего наследия.
Как ни странно, именно слова Октавии я слышу в этот момент.
Единственный человек, которому служит Лайнус Ланкастер, – это Лайнус Ланкастер. Ты сама поймешь, как мало ты для него значишь, как только твои интересы перестанут совпадать с его собственными.
Она предупреждала меня, что это случится, но я была либо слишком глупа, либо слишком упряма, чтобы ее послушать. И сейчас, когда я сижу в кабинете отца, чувствуя, как мои планы рушатся, я почти смеюсь над тем, как ловко меня перехитрили в этой игре, в которую мы все играем.
Это почти абсурд: после сегодняшнего дня весь мир считает меня королевской особой.
Но я не принцесса.
Я пешка.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Я ВЕРНУЛАСЬ ТУДА, откуда начала – сидя в темноте на холодной каменной скамейке в забытом саду. Мои глаза мокрые. Мое сердце пустое.
По крайней мере, на этот раз дождя нет.
За неделю я дошла до исходной точки.
Боже, неужели прошла всего неделя?
Все так быстро изменилось, начиная от масштабов моего будущего и заканчивая цветом моих волос. Трудно поверить, что десять дней назад я была обычной девушкой, идущей на занятия. Больше всего меня волновали оценки за экзамен и то, флиртует ли со мной симпатичный парень на лекции по фармакологии или просто дружит, когда просит просмотреть мои записи вместе после занятий.
У меня была лучшая подруга. У меня был дом. У меня был карьерный рост.
А теперь... У меня никого нет.
Ничего.
Только титул, который мне не нужен, и бездонная пропасть страданий, бурлящая внутри меня, как черная дыра.
Слезы капают быстрее, когда я выгибаю шею, чтобы посмотреть на звезды. В темноте я различаю несколько созвездий, дрожа и трясясь в своем красивом черном платье.
Проходит десять минут.
Я жду.
Двадцать.
Я жду.
Тридцать.
Сорок.
Пятьдесят.
Я жду.
Я жду.
Жду.
Потому что я думаю... какая-то часть меня знает, что он придет, даже до того, как она делает сознательный выбор покинуть поместье, задолго до того, как я слышу его голос в темноте за моей спиной.
– Я вижу, ты вернулась к своему первоначальному плану.
Картер.
Мое горло сжимается в конвульсиях. Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Я не могу. Не сейчас. Не сейчас, когда мое лицо покрыто слезами.
Сзади раздается хруст гравия, когда он подходит ко мне. Через секунду мои плечи обволакивает теплая ткань – его пиджак, облегающий меня, как одеяло. Мои пальцы цепляются за лацканы, а его губы касаются моего уха.
– Я думал, мы уже исключили возможность того, что ты умрешь от обморожения, чтобы не стать принцессой, – пробормотал он.
Я пытаюсь найти слова, но мое горло забито слезами, горем и чем-то еще. Что-то, что я пока не готова назвать.
Картер садится на скамейку рядом со мной. Он так близко, что тепло его сильного бедра проникает в мое. Я просовываю руки в его рукава и стараюсь не замечать, насколько лучше я себя чувствую, просто находясь рядом с ним.
– Ты в порядке?
– Нет, – кричу я. – Нет, правда нет.
– Есть что-нибудь... – Он выдохнул, как будто не уверен, как сказать это правильно. – Могу ли я сделать что-нибудь, чтобы тебе было лучше?
– У тебя случайно нет машины времени?
– Боюсь, что нет.
– Плащ-невидимка?
Он покачал головой.
– Тогда нет, Картер. Думаю, я сама по себе.
Его руки обхватывают каменное сиденье скамьи. Он практически кипит от гнева и разочарования.
– На самом деле это довольно забавно, – говорю я ему пустым голосом, который совсем не смешной. – Я студент-психолог. Я изучаю человеческое поведение. Я читаю все эти книги о нашей способности к манипуляции и злу. О каждом злодеянии, которое мы, как вид, совершили друг против друга за тысячи лет. Как мы эволюционировали, чтобы быть жестокими и корыстными, а не честными и правдивыми. – Я делаю неглубокий вдох. – Все эти знания, прямо у меня под рукой... и все равно я совершенно не замечаю, когда это происходит со мной.