– Эмилия... – Мое имя застряло у него в горле.
– Почему он это сделал? – спрашиваю я, вытирая очередную слезу. – Он мой лучший друг. Я готова на все, чтобы защитить его – даже вычеркнуть его из своей жизни, когда он мне больше всего нужен. Но он... он решил причинить мне боль именно тем способом, который, как он знал, нанесет наибольший ущерб. Как он мог так поступить со мной? – Мне кажется, что мое сердце вырвали прямо из груди, оставив лишь зияющую дыру. – А Лайнус... Лайнус...
Я даже не могу вымолвить и слова.
– Эмилия, пожалуйста, посмотри на меня.
Я качаю головой, все еще плача, и использую его рукав, чтобы вытереть слезы со своих щек.
– Ты должен уйти. Просто... оставь меня в покое.
– Нет.
– Я не очень хорошая компания в данный момент, Картер.
– Мне плевать. Я никогда не был хорошей компанией. Но нам всем иногда нужен кто-то. Кто-то, на кого можно опереться. – Он тяжело дышит. Я могу слышать, как быстро поднимается и опускается его грудь, когда он смотрит, как я плачу. – Если тебе нужно будет опереться на кого-то сегодня вечером... я буду здесь.
Мое дыхание сбивается на всхлип.
Теперь он шепчет. Едва слышно.
– Я здесь, любимая.
Именно это, любимая, ломает меня. Я поворачиваю голову к нему, и наши глаза встречаются за мгновение до удара сердца. В любую другую ночь я бы попыталась бороться с этим – с тем магнитным притяжением, которое я чувствую всякий раз, когда нахожусь рядом с ним. Но у меня больше не осталось сил бороться.
Я смотрю в его красивое лицо, на душераздирающее противоречие нежности и страха, играющее на этих великолепных чертах, и не могу остановить себя от того, чтобы упасть вперед на его грудь.
Его руки обхватывают меня, прижимая к себе. Это не похоже на наше последнее объятие – в нем нет ни неуверенности, ни колебаний. Это объятие яростное, пронизанное потребностью. Потребностью прикоснуться и прижаться к мужчине, который не собирается вырывать у меня ковер из-под ног. По крайней мере, не прямо сейчас.
Я прижимаю свои влажные глаза к его горлу и слышу его резкий вдох. Мои руки обвивают его широкие плечи, затем скользят вверх, чтобы обвить его шею, и я прижимаюсь к нему – грудь к груди, сердце к сердцу. И это совершенно безумно... но здесь, когда наши пульсы бьются в такт, я думаю, что Картер может быть достаточно сильным, чтобы выдержать тяжесть темного отчаяния внутри меня. Даже если это всего на несколько минут.
Держи меня крепко.
Держи меня в руках.
Держи меня, пока этот кошмар не закончится.
Держи меня так, будто никогда не отпустишь.
Мы оставались так, пока мои слезы не утихли, а мое прерывистое дыхание не выровнялось. Чувствуя блаженное онемение впервые за несколько часов, я поднимаю голову и смотрю на него.
Наши лица идеально совпадают в темноте. Мои пальцы сжимают его шею, где волосы слегка завиваются на затылке. В глубине его горла раздается тихий звук – то ли для того, чтобы отпугнуть меня, то ли чтобы подтолкнуть ближе, я не уверена. Его голубые глаза горят так жарко, что пламя желания пляшет по моей коже, когда я наклоняюсь к нему, дюйм за дюймом. И, прежде чем я успеваю отговорить себя от этого...
Я прижимаюсь губами к его губам.
Это должно быть целомудренно. Простая благодарность. Так я говорю себе, во всяком случае. Но эта маленькая кисть искрится во что-то другое – что-то, что скоро выйдет из-под моего контроля.
Руки Картера поднимаются, чтобы прижать мое залитое слезами лицо. Кончики моих пальцев плотно прижимаются к его шее. И совершенно неожиданно, без всякого предупреждения, он целует меня.
Или, может быть, я целую его.
Я не уверена, кто движется первым.
Я не уверена, что это имеет значение.
Единственное, что я знаю с уверенностью, это то, что теперь, когда это происходит, назад дороги нет. Неважно, что это неправильно. Запрещено. Обречено. Неважно, что этого никогда не должно было случиться.
Кисть. Искра.
Поцелуй. Лесной пожар.
Мы – инферно. Горючее, неконтролируемое пламя.
С голодным стоном, его язык проникает в мой рот – дразнящий, пробующий, поглощающий – и я не могу сдержать крик, рвущийся из горла.
Да.
Боже, да.
Я не осознавала, насколько сильно жажду его прикосновений, пока не почувствовала, как его большие руки двигаются по моей коже. Как сильно я хотела этого – его хватка, скользящая по моим волосам, его зубы, покусывающие мою нижнюю губу, его твердое тело вровень с моим.
Или, может быть, я понимала, но просто не признавала этого. Даже самой себе, только в самых темных уголках моего сознания, когда я вспоминала ту первую ночь, когда мы встретились. Ту искру, которую я почувствовала даже тогда, когда мы были двумя незнакомцами на заднем сиденье внедорожника, без имен, будущего и семей, которые могли бы нас удержать.
Поцелуй становится отчаянным, хищным. Мы тесно прижимаемся друг к другу, нарастающая волна страсти уносит нас обоих, пока любая возможность повернуть назад не теряется. Его руки скользят вниз по моему телу, исследуя изгибы моей талии, ища любой открытый участок кожи, который он может погладить. Я пытаюсь перебраться к нему на колени, но мое чертово платье настолько тесное, что его невозможно натянуть. Сгорая от нетерпения, Картер тянется к боковому разрезу моей юбки и стремительно разрывает ее от верхней части икры до верхней части бедра. Мои глаза расширяются от звука рвущейся ткани, когда он делает то же самое с другой стороны.
Секунду спустя мне уже все равно, что он разорвал мое платье на ленточки, потому что он тянет меня к себе на колени. Мои колени ударяются о каменную скамью по обе стороны от его бедер, когда я крепко прижимаюсь к нему. Вспышка чистой, неоскверненной похоти проносится прямо между моих ног, когда я чувствую доказательство его желания ко мне – его длинный, твердый член, пульсирующий от потребности даже через ткань его брюк.
– Боже, Эмилия, – стонет он, прижимаясь к моей шее, так сильно, что это почти больно. Я прижимаюсь к нему так же крепко, погружаясь в его прикосновения. Мне нужно почувствовать что-то кроме горя, печали и душевной боли. Но даже когда он держит меня крепко, я выхожу из–под контроля. Я чувствую, как это происходит, и бессильна остановить это.
Крик в безмолвной толпе.
Тысяча вспышек фотокамер.
Жестокий нож в спину.
Я целую его крепче, надеясь, что это заблокирует воспоминания, которые я не хочу видеть, эмоции, которые я не хочу чувствовать. Мне нужно, чтобы он обнял меня, пока мой мир снова обрел смысл, чтобы он прикасался ко мне, пока я не забуду все, что произошло с тех пор, как я приехала в это забытое богом место.
Октавия.
Лайнус.
Оуэн.
Он проводит пальцами вдоль моей челюсти, целуя, покусывая и дразня, возвращаясь к моему рту. Я наслаждаюсь жестким прижатием его пальцев к моей спине, когда наши губы снова сплетаются. Какая-то извращенная часть меня надеется, что он оставляет следы на моей коже, чтобы завтра, когда я проснусь, у меня было доказательство того, что это не было каким-то фрагментом сна.
Умом я понимаю, что быть с Картером – это грязно, разбито и неправильно. Но почему-то, когда он опускает меня на каменную скамью, я понимаю, что он – единственное во всей моей ужасной жизни, что кажется абсолютно, абсолютно правильным. Мое тело – как зажженный фитиль, каждое нервное окончание шипит, когда его вес опускается на меня сверху.