Архиепископ помазывает мой лоб святым маслом, его большой палец скользит по моей коже. Я невольно вдыхаю, когда он поднимает сверкающую тиару из богато украшенной шкатулки слева от себя. Она тяжелая от золота и бриллиантов, еще тяжелее от важности, когда он опускает ее мне на голову. Она ложится на мои волосы, сверкая на свету, идеально дополняя мое платье.
Когда я встаю и поворачиваюсь, чтобы поприветствовать своих соотечественников, меня встречают мощные аплодисменты. Они ликуют и хлопают, глаза горят безусловным восторгом, глядя на меня.
Их законный наследник.
Их будущая королева.
Я ничего не сделала, чтобы заслужить их любовь. И все же я стою здесь, продукт божественного права, восхваляемая и обожаемая без всякой причины. Мошенница, не заслужившая абсолютно ничего, кроме фамилии в моем свидетельстве о рождении.
Улыбка дрогнула на моих губах. Пульс скачет в моих венах. И прекрасная корона на моей голове начинает казаться чем-то совсем другим.
Золотой ложью.
Грязным нимбом.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
– ЧЕРТ ПОБЕРИ, Э! Ты выглядишь просто охренительно! Это платье – мокрая мечта.
– Эм... – Я моргаю на Хлою. – Спасибо... Я думаю?
– Поверь мне, это комплимент.
– Она права, – плавно вклинивается Олден, с улыбкой подходя ко мне.
Его глаза сияют.
– Вы выглядите абсолютно идеально, принцесса.
Моя улыбка дрогнула.
– Пожалуйста, не называй меня так.
Его брови поднимаются в замешательстве.
Я отвожу взгляд, возвращаюсь к Хлое, и вижу, что она прищурилась, рассматривая бриллианты на моей диадеме. Ее вишнево-красные губы – такого же оттенка, как платье в стиле русалки, которое она надела, – раздвинуты в чистом вожделении.
– Ты ведь дашь мне примерить ее позже, верно?
Я фыркнула.
– Не думаю, что мне разрешат, вообще-то. Я уверена, что она вернется в королевское хранилище, как только закончится вечеринка.
– Тогда, полагаю, нам лучше воспользоваться моментом. – Олден протягивает руку. – Если это не слишком нагло с моей стороны... могу ли я потанцевать с вами первым?
– О, – изящно пролепетала я, сильно покраснев. – Конечно.
Он улыбается, берет мою руку в свою и ведет меня на танцпол. Я оглядываю Большой зал, говоря себе, что любуюсь достопримечательностями, а не ищу среди толпы гостей темные волосы и широкие плечи в смокинге.
Его нигде не видно. И я не могу не заметить, что Эва тоже подозрительно отсутствует.
Это не имеет значения.
Это не имеет значения.
Это не имеет значения.
Вытесняя мысли о Картере Торне из головы, я заставляю себя оценить красоту бального зала. Пространство впечатляюще преобразилось, оно до краев заполнено свежими цветочными композициями, белыми льняными скатертями и сверкающими серебряными подсвечниками. Официанты в красивой форме раздают фужеры с шампанским всем присутствующим. Струнная группа из восьми человек предлагает музыкальное сопровождение многочисленным парам, которые уже кружатся в элегантном круговороте в центре зала.
Мы с Олденом занимаем свое место среди них. Я едва дышу, пока он ведет меня в моем первом в жизни вальсе – ну, с кем–либо, кроме Леди Моррелл, которая, как я уверена, не считается. Он гораздо более захватывающий партнер, с легкостью ведет меня по кругу, управляя каждым моим движением, как будто к моим пальцам привязаны ниточки марионетки. Через некоторое время я обнаруживаю, что действительно наслаждаюсь, пока мы скользим в такт темпу.
– Не могу поверить, что ты мне солгала, – шепчет он мне на ухо, когда вальс подходит к концу.
– Что?
Его улыбка ультрабелая.
– Ты прекрасный танцор. Ты еще ни разу не наступила мне на ноги.
– Дай мне время.
– Значит ли это, что я могу убедить тебя потанцевать со мной снова?
Я открываю рот, чтобы согласиться, но мои слова прерывает легкий акцентированный голос слева.
– К сожалению, принцесса не может танцевать с вами, – говорит молодой человек, которого я не узнаю, слегка поклонившись, когда он смотрит на меня, его карие глаза сверкают. – Так как она будет танцевать со мной.
– О? – Я вскидываю бровь. – А вы...?
– Уэстли Эгертон, барон Френбергский. Для меня большая честь познакомиться с вами, Ваше Королевское Высочество.
– Просто Эмилия, пожалуйста.
Его брови вскинулись в шоке от такой фамильярности. Леди Моррелл была бы в полном ужасе от моей неуместности, но мне все равно. Я так устала от того, что меня называют Вашим Высочеством, что готова плюнуть. А ночь только началась.
– Значит, принцесса Эмилия, – тактично говорит Эгертон, улыбаясь и протягивая руку. – Ну что, идем?
Смотря извиняющимся взглядом на Олдена, я беру его протянутую руку и позволяю втянуть себя в еще один зажигательный танец. Чувствуя на себе тяжесть многочисленных мужских взглядов, у меня закрадывается подозрение, что его предложение будет не единственным в этот вечер...
КАК ОКАЗАЛОСЬ, мое предчувствие было верным.
Два часа спустя у меня болят ноги, пока очередной ухажер из какого-то места, название которого я не могу вспомнить, кружит меня по танцполу. К несчастью для меня, в отличие от Олдена, этот конкретный граф не обладает даже унцией легкости ног – об этом свидетельствует тот факт, что он уже по меньшей мере трижды топтался на моих.
– Еще раз прошу прощения, Ваше Высочество.
Я прячу вздрагивание за фальшивой улыбкой.
– Не проблема.
Хлоя смотрит на меня через плечо красивого лорда, с которым она танцует. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но это превращается в еще одну гримасу боли, когда его значительный вес опускается на мои пальцы ног.
– Глубочайшие извинения, еще раз...
Я сжимаю зубы в гримасе и молюсь, чтобы это уже закончилось. Я устала от доброжелательных улыбок и светских бесед с незнакомцами; от того, что меня требуется, от издевательств лордов средних лет с отвисшими животами и кислым дыханием; от язвительных комментариев их жен во время коротких перерывов, когда мне удавалось сбежать с танцпола, чтобы сделать глоток укрепляющего шампанского.
– Пожалуйста, простите меня, принцесса, – говорит граф, но мое внимание внезапно переключается на что-то в толпе, что заставляет мое сердце биться вдвое быстрее обычного. Что-то, на что я не смотрела весь вечер, несмотря на мои постоянные поиски.
На краю танцпола стоит мужчина. Он держит в руке стакан с бурбоном, но его глаза устремлены на меня. Даже с такого расстояния я знаю, что он видит, как я вздрагиваю, когда граф по раздавливанию пальцев ног снова оправдывает свое прозвище.
– Мне очень жаль, очень жаль...
Я открываю рот на автопилоте, готовая принять его последние извинения, но слова испаряются с моего языка. Я не могу говорить, не могу даже дышать. Все мое существо полностью занято наблюдением за тем, как Картер медленно выливает бурбон из своего бокала, бросает его на соседний столик и выходит на танцпол. На его лице выражение мрачной решимости, когда он направляется к нам, прокладывая путь через море кружащихся пар, не сводя с меня глаз.
Он движется как хищник, все гладкие мышцы и сила в безупречно сшитом смокинге. В кои-то веки его волосы убраны назад от лица – гладко уложенные с помощью лака, они блестят под светом люстры. От этого эффекта перехватывает дыхание; я чувствую, как воздух физически покидает мои легкие, когда я вижу его острые скулы, выставленные напоказ. Углы его лица, похожие на лезвия, прорезают меня с остротой, которую я ощущаю каждым квадратным дюймом своей души.