Запястья ее были забинтованы. Карл подошел.
— Что случилось?
Она мотнула головой.
— Ты по-прежнему считаешь мое участие в Энкиарском деле необходимым? Тогда мне нужны свежие шрамы на запястьях, и лучше пусть их оставит скальпель Тэлларена, чем наручники. Их я долго не потерплю. — Она коснулась глазной повязки, губы раздраженно скривились. — Тэлларен уже принялся за стеклянный глаз, и я попросила Чака съездить к Негере — пусть тот скует поддельные цепи. Доволен?
— Так надо, Тэннети. — С чего бы такая внезапная перемена? Карл мысленно пожал плечами. Его это не касалось — совершенно.
Она широко улыбнулась.
— У меня для тебя сюрприз. Помнишь Джиллу и Данни? Они просятся в наш отряд — воинами. Хотят отомстить.
Очаровательно. Один раз взял Карл в отряд женщину — потому, что она только о том и думала, как пускать кровь работорговцам. Этой женщиной была Тэннети. С ней ему повезло.
Но больше он не хотел искушать судьбу. В Тэннети таился дар мечника, к тому же она была достаточно гибка и увертлива, чтобы стать бойцом.
— Ты пыталась отговорить их?
— Н-ну…
— Ты пыталась их отговаривать — или нет?
— Нет. — Она хмыкнула. — Им кажется — это не так уж и трудно. — Она уперлась ладонью в бедро и изогнула талию. — Это же со-овсем про-о-осто. Нажимаешь на курок, рубишь мечом…
— Ты шутишь. Скажи, что шутишь.
— Ничуть. Они вот-вот будут здесь. Мы заключили сделку. Кто побьет тебя — нанят. Кого побьешь ты — подыскивает себе мужа и живет, как все; ну и мы тут же занялись подыскиванием мужей.
— Мы? — Он изогнул бровь. — Ты имеешь в виду кого-то конкретного?
— Разумеется. Чак для светленькой, Рикетти — для темной. Кстати, они обе прекрасно готовят, хотя о других их… способностях мне судить трудно. Может, ты захочешь их проверить…
— Тэннети…
— Вдумайся в это, Карл. У Чака появится смысл возвращаться в Приют, Лу чуть-чуть обрастет жирком — и, может, оба начнут улыбаться.
Идея сама по себе была неплоха — вот бы еще уговорить Лу и Чака согласиться! Насколько Карл знал — никто из учениц-инженерок не спал с Лу; Рикетти всегда шарахался от женщин. И у Чака, судя по его рассказам — а почему бы Карлу не доверять другу? — тоже были трудности с женщинами.
— Они хотят этого?
— Именно этого они и хотят. Вспомни — всю свою жизнь они принадлежали Пандатавэйской гостинице. Талантами они блещут лишь у плиты да в постели — если, конечно, не считать главным даром умение составлять букеты. Не думаю, что любой из них будет трудно договориться с Рикетти. Если хочешь — мы обставим все так, чтобы Лу решил, будто это его собственная идея. За Чака не поручусь: он, на свой лад, очень умен.
— Я спрашивал не об этом. Они правда согласны драться со мной?
— Ну, мне пришлось придумать несколько послаблений — для них, — после чего они согласились.
— И какие послабления?
— Первое: у них мечи боевые.
— Отлично. Премного благодарю. — Это меняло дело. Даже зеленому новичку может повезти. — Пожалуй, мне стоит послать за доспехами. — Обычно Карл доспехов не носил: в схватке куда важней скорость, особенно если у тебя с собой целительный бальзам.
— Хм, послабление второе: никаких доспехов. Ты выходишь даже без маски, только в штанах.
— Спасибо за подарок.
— Где ты его нашел? — насмешливо удивилась Тэннети. — Третье послабление в том, что ты дерешься учебным мечом.
Карл фыркнул.
— Что-нибудь еще? Может, мне руку к спине привязать?
Тэннети вытащила кожаный ремешок.
— Четвертое послабление.
Послушай, мог бы сказать Карл, не такое уж это приятное дело. Не стоит влезать в него, если в том нет особой нужды.
Но он промолчал. Слова попросту ничего не дали бы. Для некоторых людей кровь — что наркотик. Тэннети была из таких. Убийство никогда не коробило ее.
Опять-таки: откуда мне знать? Карл всегда старательно прятал свои чувства — ото всех, даже от Энди-Энди.
Да, то, что он порой творил, было страшно, мерзко. Единственным оправданием служило то, что не делать этого было еще хуже. Он убеждал себя в этом по ночам: нельзя полностью отдаваться бою, одновременно думая о том, что твой враг был когда-то младенцем, которого качала на руках мать.
Но никто не сказал, что подобное должно быть ему по душе. Убивая, он не чувствовал того удовольствия, которое испытывала Тэннети и которым она, кажется, заразила Джиллу и Данни.
Завернув левую руку за спину, Карл вложил ее в ременные петли. Вытащить ее не сложно, но время это займет. И будет выглядеть как жульничество.
Не то чтобы он имел что-то против жульничества, особенно когда дело касается кровопускания, но…
Проклятие. Один из эльфов в толпе был ему незнаком — он не из приютских. Скорее всего из тех, кто приехал с Дарой. Это поднимало ставки. Карл должен не просто победить: он должен победить так, чтобы впечатлить эльфа. Терранджийцы уже и без того потрясены представлением, устроенным Карлом накануне. Вот пусть и остаются потрясенными.
И как только я умудряюсь влипать в подобные ситуации?
«Тебе правда нужен ответ? — В шуме кожистых крыльев рядом с площадкой приземлился Эллегон. — Все потому, что ты самовлюбленный, ограниченный, тупой, глупый…»
«Эллегон…»
«… и это самые лучшие из твоих свойств».
«Спасибо».
Из ворот Приемного комплекса, неловко сжимая обнаженные мечи, вышли Джилла и Данни. Они переглядывались и заговорщицки перешептывались. Одеты обе были в глубоко вырезанные лифы и разрезанные едва не до верха бедра саронги и вид имели вполне аппетитный.
«Смотри не подавись. Если ты думаешь, что это случайность, так вот нет. Джилле пришло в голову, если ты засмотришься на их тела, то не сможешь сосредоточиться на мечах. Лифы, кстати, держатся на честном слове. Небольшое усилие — и они соскользнут. Так сказать, вторая линия обороны».
Ладно, по крайней мере хоть Энди-Энди не…
— Привет, герой, — хлопнула его по плечу Энди-Энди. — Что тут происходит?
— Прекрасно. Просто великолепно. — Карл взялся свободной рукой за ограду площадки, перемахнул ее и принял от Тэннети тренировочный меч. — Начали.
* * *
Обнаженные клинки редко заставляли Карла нервничать — но быть серьезным они заставляли его всегда. Он окинул женщин взглядом профессионала — они стояли по обе стороны от него, дожидаясь его первого хода.
Будь этот бой настоящим — ему надо было бы постараться быстро ранить одну из них, желательно в ногу, чтобы она потеряла равновесие, и кинуться на вторую, оставив раненую противницу на потом.
Но здесь подобное не сработает. Здесь на кону — престиж, не просто победа.
«Как можно думать о престиже, когда тебе грозят два боевых клинка — сие выше моего понимания».
Карл сделал пробный выпад в сторону Данни, позволив ей отступить; она неумело закрылась мечом.
«Сегодня Сход — я не могу позволить себе потерять лицо».
«Ни в каком смысле. Подумай и об этом. Ты и так-то не слишком красив…»
«Помолчи».
Господин Кацувахара говорил дело — сколько бы с тех пор ни прошло лет.
Думай о тренировке, учил он, как о настоящей схватке, только не доводи собственные удары до конца. Ставь блоки так, словно тычки могут на самом деле разорвать тебе трахею, пинки — размозжить диафрагму. Свои же удары нацеливай всегда рядом с точками убийства: в пупок вместо солнечного сплетения, в верхнюю часть бедра вместо мошонки, в глазницу вместо глазного яблока — и останавливай руку в дюйме от тела.
Здесь, конечно, случай не совсем тот; но общая идея верна. Отнесись к мечам как к боевым — а какие же они еще, черт возьми? — а потом действуй так, словно они учебные.