Он снова поймал себя на том, что ждет цинично-хвастливого замечания Чака. Чак сказал бы что-нибудь вроде: «Им же хуже будет, кемо сабе».
Черт тебя побери, Чак, подумал он, ктосказал, что ты должен встать и умереть во имя мое?
— Отзовись, Карл. Мне вернуться за Бералин?
— Нет. Отъезжай и оставайся с ней. Подъедете оба по моему зову. Я должен убедиться, что эти парни намерены говорить, а не драться. Ее лицо — наш пропуск. Я не хочу, чтобы его попортили.
— Понял. Еще только вот что. Твой нрав время от времени вырывается из-под контроля. Ты у нас существо взрывное — так вот постарайся держать себя в руках. Бералин говорит — Пирондэль не жалует нравных.
— Закончи предложение.
— Ладно. — Словотский улыбнулся. — Пирондель не жалует нравных людей. Ну ты и зануда!..
Князь Хаффрен Пирондэль не понравился Карлу с первого взгляда.
И вовсе не потому, что князь без всякой причины более часа продержал его в приемной, и не потому, что стража вежливо, но твердо потребовала от него и Уолтера оставить мечи, прежде чем допустила их в зал.
Первое было ненужной, хотя и понятной, попыткой сразу поставить их на место; второе — вполне объяснимой, учитывая обстоятельства, подстраховкой. Здесь случай был совершенно иной, чем с Дарой: сейчас было вовсе не надо наступать на любимые княжеские мозоли.
Так что дело было не в этом. Тогда в чем же? Карл наморщил лоб. Князь не нравился ему не потому, что принял их в просторном пустом зале лишь с одним креслом, занятым грузным Пирондэлевым телом — еще один способ князя задрать нос.
Князь не нравился Карлу и не потому, что его телохранители с взведенными арбалетами стояли на расстоянии едва ли не вытянутой руки от Карла, привычно-настороженно глядя на него и Уолтера. Совсем наоборот: после этого Карл сильно зауважал Пирондэлеву стражу. Дома, на Той Стороне, кое-кто смеялся над чувством долга и честью. Здесь же, очевидно, это было тем единственным, что заставляло гвардию Пирондэля до сих пор сохранять ему верность. Блокада пока не замкнулась. Те, кто хотел, мог бежать на запад.
Те, кто оставался с Пирондэлем, не мог ожидать, что Бим победит в войне — против войска, вооруженного ружьями Работорговой гильдии, ему не выстоять.
Почему же они ждали подхода холтских армий?
Потому что присягнули на верность князю Пирондэлю — и были верны своим клятвам.
Возможно, дело именно в этом. Пирондэль не выглядел достойным подобной верности — развалившийся на троне, облаченный в пурпур и золото толстяк с серебряной короной на тщательно, волосок к волоску уложенных маслянистых черных кудрях.
Возможно, Карла раздражала ненужная официозность, эта украшенная каменьями корона вместо простого повседневного обруча.
И — Карл это знал — его раздражало то, как льнула Бералин к своему князю, то и дело прерывая его и что-то нашептывая в самое ухо. Нет, это не было предательством, даже если и выглядело таковым. Бералин ничего не должна Карлу. Это не сбежавшая Тэннети.
Карл мысленно пожал плечами. Совершенно не важно, почему князь не по нраву ему — как и просто то, что князь ему не по нраву. Здесь и сейчас решают не личные пристрастия.
— На моей родине есть старое присловье, ваше величество, — сказал на эрендра Уолтер и продолжал по-английски: — «Дареному коню в зубы не смотрят».
— Что означает?
Карл локтем ткнул Уолтера в бок и повернулся к князю.
— Это переводится: «мудрец принимает дар, приносимый ему, таким, каков он есть». Мы намерены избавиться от работорговцев и их пороха, ваше величество. И начнем со снятия осады с баронства Фурнаэль.
Он скрестил руки на груди.
— Нам придется захватить пару-тройку работорговцев или холтских офицеров — чтобы мой человек их допросил. Она выяснит, где их оперативный штаб. Все, что мне нужно: наемники, провизия и — во временное пользование — довольно земли, чтобы разместить на ней лагерь и тренировочный плац. Остальное — наше дело.
— Но вы будете независимым войском, неподвластным моим баронам. — Пирондэль пощипывал черную с проседью бородку. Он отдаленно напоминал Фурнаэля, что, впрочем, было понятно: вся бимская знать так или иначе состояла в родстве друг с другом. — Вы видите, какие сложности это порождает?
— Нет. Не вижу. И, честно говоря, мне все равно. Прежде чем Гильдия ввела в войну ружья — сколько баронств вы отобрали у Холтуна? Два?
— Три. — Пирондэль улыбнулся, вспоминая. — Холтам не стоило начинать эту войну. Князь Улдрен не полководец. Как, впрочем, и я. Разница в том, что он пытается командовать сам, а я нет. Я доверяю вести войну тем, кто в ней разбирается.
— И сколько из этих баронств вы сохранили?
Улыбка погасла.
— Ни одного. С тех пор, как в войну вошло это проклятое оружие, мы потеряли их все плюс баронства Арондэль, Кратаэль и большую часть Фурнаэля. Тамошние земли опустошены, народ угнан в рабство. Сейчас, когда мы беседуем, Фурнаэльский замок в осаде. — Пирондэль повел плечами. — А возможно, уже и пал…
— Ваше величество… — начала Бералин и осеклась, задохнувшись.
— …а я, как бы ни желал того, не могу снять войска с линии обороны Гиваэля — даже на прорыв осады. Ты сказал, что сможешь сделать это — с каким же войском?
— С сотней бойцов, ваше величество, — сорок моих людей, шестьдесят ваших, переданных под мое командование. Ну и с помощью нескольких… сюрпризов, которые я придумал.
— Мне говорили — замок осажден больше чем тысячей холтов.
Карл усмехнулся:
— Им же хуже.
— Или мне, если ты неискренен. — Князь покачал голо вой. — Мне донесли, у тебя не так уж много этих твоих… ружей. — Он приподнял ладонь. — Нет, Карл Куллинан, никто из моих солдат не пытался даже и касаться их. Мне сказали, что это было бы… немудро. Я имел в виду: что еще тебе нужно?
— Чтобы прорвать осаду и вышвырнуть работорговцев из войны? Ничего. Кроме…
— А! Я так и знал, что понадобится что-то еще.
— Мне нужно, чтобы вы уничтожили весь драконий рок, какой есть в Бимстрене и окрестностях. Его надо сжечь — не поздней заката завтрашнего дня.
Князь развел руками.
— Это несложно. Мы не использовали драконий рок сотни лет. Я даже не знаю, есть ли он здесь вообще. А почему это так важно для тебя?
— В ближайшие десять дней прибудет один мой друг. Он не любит драконий рок.
— Друг? — Князь побелел. Он начал поворачиваться к Бералин, но Карл, кивнув, остановил его.
— Да. И если вы подумываете, не выпытать ли из нас секрет пороха — позвольте предостеречь вас от этого. Во-первых, ни мне, ни Уолтеру он неизвестен, — это была ложь, — а во-вторых, моему… другу это не понравится. Не злите Эллегона, ваше величество. Есть у вас драконий рок или нет — сердитый он вам вряд ли понравится. Ну а теперь — заключаем мы соглашение или нет?
— Возможно, возможно. Если вы снимете осаду с Фурнаэльского замка — что дальше? Потребуете дополнительных сил, чтобы разгромить главный лагерь Гильдии на Аэрштине — нет?
— Возможно. Мы поговорим об этом, ваше величество, — в свое время. Соглашение заключено?
Князь кивнул.
Карл повернулся к Словотскому.
— Уолтер…
— Понял я, понял. — Словотский поднял руки. — Ты хочешь получить разведданные об осаде Фурнаэльского замка, и доклад тебе нужен вчера. Мне понадобится чуть больше недели. Как думаешь, сумеешь прожить без меня так долго?
— Как-нибудь. — Карл опять повернулся к Пирондэлю. — Ваше величество, если б вы приказали своим солдатам проводить нас до места лагеря, мы бы начали готовиться уже по дороге.
Князь кивнул. Карл и Уолтер повернулись и вышли из зала, потребовав на пороге свое оружие. В сопровождении трех гвардейцев они спустились по каменной лестнице и вышли из башни на солнечный свет.
— Мне не нравится это, Карл. Совсем не нравится. Допустим, мы одержим победу в Фурнаэле и выкурим работорговцев с Аэрштина. А ну как Пирондэль решит, что этого довольно, коль скоро порох и ружья больше не используются в войне? И почему бы не опустошить Холтун и не подарить холтов Гильдии — в конце концов, в прежние дни работорговцы свободно торговали в Биме… Намного ли это будет лучше?