— Ты пропустила состязания с мечом, — сказал Хартман, когда Мария поднялась на заполненную народом трибуну. — Тут Рыцарь Орла сперва рассек в воздухе яблоко, а потом поймал мечом кольцо. Сейчас будет поединок. Я хотел купить нам с тобой готландского пива. Решил, тебе было бы интересно попробовать нашего местного, можно сказать, национального напитка. Но его больше не продают. Наступили новые времена. Долгое время он считался историческим напитком, и наши пивовары были освобождены от налогов. Но теперь говорят, будто содержание алкоголя в нем сильно отличается у разных производителей. Какое это имеет значение? Когда я был ребенком, то даже самые последовательные сторонники закона, выпив его, садились за руль. Это вообще не считалось спиртным — что-то вроде причастия.
— Какое оно на вкус? — спросила Мария. В это время пришла SMS, опять от Кристера.
— Трудно объяснить, довольно сладкое, немного с дымком, похоже на темное пиво, но непрозрачное. А его крепость чувствуешь только спустя некоторое время.
На ристалище выехал в полном облачении, со щитом и копьем, Улоф, Рыцарь Золотого Меча. С другой стороны появился Рыцарь Орла. В алом — против зеленого. Улоф получил от противника удар щитом, трибуны зашумели.
— Пусть проиграет, или упадет, но не разобьется, или пусть лошадь захромает, — пробормотала Вега неподобающую молитву. Соседка-аббатиса не имела ничего против.
— Какая отличная лошадка, американский квотерхорс! Если пострадает противник — это неприятно, а уж лошадь изувечить — непростительно. Смотри, какая проворная, как послушна любому его движению. Видишь? А теперь ему навстречу едет Рыцарь Весов. Гляди, Биргитта встала и приветствует своего рыцаря! — поддразнил Хартман Вегу и одобрительно захлопал, когда Улоф отбил удар своим сине-белым щитом.
Впереди оставался заключительный этап, сражение с рыцарем Хансом Висбю. А пока объявили перерыв, и на поле вышли шуты из групп «РАХ» и «Игроки удачи». Все это время Вега сидела, закрыв глаза. Она не открыла их и тогда, когда появились реконструкторы из клуба «Стюрингхейм» с мечами и щитами.
— А ты не хотела бы тоже открыть свое предприятие, например баню? Была бы прибавка к пенсии, — спросил Вегу Хартман, чтобы отвлечь ее от плохих мыслей. — На площади Доннерсплатс есть Катарининские бани, а на площади Пакхюсплан — бани Мамы Греты, но в Клинте ни одной. «Вегина мыльня и портомойня» — звучит, а?
Вега не ответила, и Марии было ясно, что причина молчания — не только роль монахини. Вега действительно чего-то испугалась.
Оба бургомистра, немецкий и готландский, направили стопы к палатке князя и уселись в самом лучшем расположении духа, выпив бузинного морса за неимением чего покрепче. Они громко засмеялись над смачным анекдотом, прозвучавшим из уст одного из шутов. Княгиня зашлась от хохота.
— Рыцарский идеал. — Хартман покосился на Вегу и стал читать ей вслух «Торнеаментум» — старейший шведский свод рыцарских турнирных правил: — «Будь добрым и доблестным воином, искусным в боевых играх. Блюди себя изнутри: избегай всего низкого и постыдного. Не говори худого о других. Остерегайся высокомерия. Блюди себя снаружи: думай, что говоришь. Не поступай бездумно или несдержанно. Сиди за столом как подобает. Помни о долге перед церковью и своим сюзереном. Будь добросердечен к беззащитным и нуждающимся, ко вдовам и сиротам. Будь любезен с дамой. Чтобы заслужить ее расположение, дерзай без страха в честной борьбе».
По разным концам ристалища, разделенного пополам бороздой, стояли рыцарь Ханс Висбю и Рыцарь Золотого Меча, готовые к бою. Улоф увидел среди публики свою мать. Она сидела на краю скамьи, маленькая и ссутулившаяся. Рядом с ней сидел их сосед, Хенрик. И возрадовался рыцарь Улоф, видя мать и доброго Хенрика.
По сигналу рыцари опустили свои копья длиной десять футов и бросились навстречу друг другу. Публика затаила дыхание. Ветер трепал чепраки и табарды. Земля дрожала под копытами. Рыцари сшиблись, и рыцарь Ханс Висбю выпал из седла. Люди поднялись со своих мест, кто-то сожалел, большинство ликовало. Лицо Веги побелело. Мария проследила за ее взглядом. Вега смотрела в сторону рощицы неподалеку. Мария взяла у Хартмана бинокль. Там, прячась за деревом, стоял Арне Фольхаммар, мужчина, читавший им лекцию в музее. Его лицо было обращено к ристалищу.
Под крики ликования Рыцарь Золотого Меча принял венец победителя из рук князя, надел его на голову своей даме, поднял ее и посадил впереди себя на коня. Было заметно, что они ездят вместе верхом не в первый раз. Пара, улыбаясь, приветствовала народ и благодарила за почести. Улоф поискал глазами мать, но ее рядом с Хенриком уже не было. Не было ее и внизу у ограждения.