Катя вздохнула:
– Красивый… мне родители зажали. Мол, не доросла еще.
– Дядя Саша подарил, а она волком смотрит.
– Да не обращай ты внимания на Ксюню. Много выпендривается… Олежка! – Катя побежала к парню, забыв о подруге.
Вета сидела, расправляла складки на платье и отчаянно скучала. Мишка куда-то пропал, а ей так хотелось с ним поговорить, посмеяться. Вовсе он не хулиган, просто активный, энергичный, яркий. Учителя вечно к таким цепляются, а на самом деле люди они хорошие.
– Скучаешь, Ветуха? – Довольная физиономия вновь возникла перед глазами Ветки.
– Может быть, —улыбнулась она. Когда смотрела на Мишку, не могла удержать улыбки, губы сами расплывались в ответ.
– Пошли в спальню. Там тише будет. Вон в коридоре сеструхи-Макарухи орут, как резаные. Щас выпить прихвачу…
Она послушно поднялась. Внезапно в голове зазвучал голос бабушки, рассказывавший о легкомысленных дурах, Вета от него отмахнулась. Простая болтовня, чем она может грозить?
В комнате они плюхнулись на мягкий диван так резко, что он заскрипел. Мишкины губы так близко, а сам он прижался к ней, иголочки страха и удовольствия кололи ее меж ребер. Вета в страхе закрыла глаза, ощутила мокрое прикосновение губ к щеке и легкое дыхание совсем рядом. Сердце бултыхнулось куда-то вниз и заколотилось сильнее.
– Миша, ты что?
– А я ничего. Ну рассказывай…
Вета с энтузиазмом принялась повествовать о том, почему кошки видят в темноте, что делать с домашней черепашкой и почему хорьки пахнут – то, что она с жадностью поглощала долгими вечерами.
– Ну ты даешь! Нафига тебе все это? – открытая банка зашипела, и Мишка запрокинул голову, жадно вливая жидкость в горло.
– Я мечтаю…
– Айболитом что ли стать? – Мишка захохотал и подавился.
Его лицо налилось багровым цветом, а стакан заходил ходуном. Пузырящаяся жидкость залила колготки Веты.
– Что ты сделал? – расстроилась она. – Вдруг будут пятна. И мокро так…
– А ты сними, я смотреть не буду. На батарее высохнут. Мы даже свет выключим.
Вета мучительно думала над его предложением и прошептала:
– Выключай.
Темнота подействовала на Мишку опьяняюще. Пальцы обхватили голую коленку девочки, больно сдавили. Вета внезапно пришла в себя и закричала:
– Отстань от меня! Ты что делаешь?
– Ты типа недотрога? Кого из себя корчишь, колченогая?
Брызжущая слюна, ненависть в глазах. Вета с изумлением смотрела на парня, который превратился в монстра. Он подскочил, включил свет и ткнул пальцем в искалеченную Веткину ногу. Нога заканчивалась чуть выше щиколотки и переходила в протез – жуткое зрелище. Пластмасса поблескивала при свете безжалостной лампочки и не давала Ветке не единого шанса.
– Ты себя видела? Кому ты нужна такая? Уродина!
В комнату просунули любопытные носы сестры Макаровы:
– Что тут у вас?
Они возбужденно захихикали, предвкушая удовольствие от новой сплетни.
– И че у нас тут происходит? Размножение уродов? – Юля застыла в дверях, с кривой усмешкой разглядывая испуганную Ветку, лохматого Мишку, довольных одноклассников.
– Я домой, – Вета схватила колготки с батареи, быстро помчалась в туалет.
Путаясь, чертыхаясь, захлебываясь слезами, натягивала мокрую тряпку, мечтая лишь об одном – исчезнуть с лица земли. Она сжалась, открыла дверь и ринулась в коридор, не глядя на одноклассников, не пытаясь понять, что все думают про ее позор, жалеют или торжествуют. «Да, конечно, рады и расскажут всем…всем».
Прочь, прочь отсюда. Из этой квартиры, растоптавшей ее гордость.
Ксения Львовна открыла дверь и брезгливо отодвинулась, впуская Вету. Зареванные глаза умоляюще смотрели на женщину. Натянутые впопыхах колготки порвались на самом видном месте – чуть повыше левой коленки – и зияли назойливой дырой.
– У пустоголовых девиц этим всегда заканчиваются вечеринки. Ты отвратительно выглядишь! Поговорим утром.
Вета упала на кровать, не снимая праздничное платье. Так страшно увидеть презрение во взгляде дяди Саши! Что она натворила?
Когда все одноклассники ушли, Юля обнаружила под кроватью разлетевшийся телефон.
– Колченогая тварь, – шептала она и втаптывала каблуком в пол детали ни в чем не повинного телефона. – И рыжий урод.
29
Вета уткнулась в подушку. Все выходные она не подходила к телефону и пряталась даже от Кати. Вновь и вновь проходили перед глазами картины того неудачного вечера: хохочущий Мишка, веселые одноклассницы, торжествующая Ксения… Даже альбом с семейными фотографиями убрала подальше. Страшно было смотреть в глаза родителей и бабушки. Как объяснить, что она хотела повеселиться в компании ровесников, ощутить себя такой же, как они?