– Прощения у меня просить собираешься? – женщина плотно закрыла за собой дверь и опустилась на мягкий стул. Разговор предстоял долгий.
– Нет, – девочка села на диван и уставилась на опекуншу.
Вета понимала, что нужно выглядеть виноватой, побитой собачонкой, которая скулит у ног хозяйки. Но пересилить себя не могла.
– Вела бы ты себя поскромнее… Я позвонила Александру, мы долго с ним разговаривали, обсуждая сложившуюся ситуацию. Мы решили, что от тебя одни проблемы и огорчения. Вечеринки, с которых ты приходишь полураздетая, потеря дорогих вещей! Что дальше? Алкоголь? Притоны? Проституция?
Женщина смотрела на Вету с неприкрытым торжеством змеи, которая заглотила добычу. Ни капли жалости или хоть чего-то человеческого.
– Собирайся. И вещи не забудь упаковать.
Вета заледенела: от нее действительно хотят отказаться. Недели, проведенные в приюте, не прошли даром: она знала, что опекуны могут вернуть детей. Слишком проблемный ребенок, шумный, скандальный, дерется. Переезд, болезнь, развод опекунов… Миллион причин – и ребенка бросали, будто никому не нужную игрушку.
– Держи сумку. Вещей у тебя скопилось много, все в пакеты не влезут. Хлам здесь не нужен. Как и ты.
Девочка бросала в большую спортивную сумку свитера, юбки, джинсы, туфли… И слизывала злые слезы. Несправедливо. Почему жизнь постоянно идет кувырком?
Скрипнула дверь, и Ксения забила последний гвоздь:
– Не вздумай жаловаться, пускать слезу. Мы приняли решение вместе. Ты его разжалобишь, расстроишь. А кардиолог запретил. Здоровье плохое, приступ начнется и… Я не собираюсь жить с полутрупом.
Такси, поскрипывая на поворотах, быстро подкатило к знакомому двухэтажному дому. Пожилой водитель быстро отслюнявил сдачу. Он проводил клиенток долгим взглядом. Впереди шла женщина в дорогом пальто, на неустойчивых шпильках, с гривой темных волос. Позади медленно тащилась хрупкая девочка с огромным баулом. Сумка почти доставала до земли.
– Во грымза баба! – хмыкнул таксист.
30
Вета научилась прогонять мысли. Назойливой галдящей толпой они теснились в голове, лишая сна, аппетита, надежды. Тяжело жить, ежеминутно воображая дядю Сашу и Ксению, которые пьют сейчас чай, обсуждают избрание президента на второй срок или новый фильм. Они легко вычеркнули Вету – корявую ветку – из своей жизни. Взяли дворняжку в дом, посмотрели на ее поведение, а потом решили отказаться от хлопотной затеи.
«Ты нам не нужна», – билось в ее голове, когда она в шесть утра просыпалась и прислушивалась к мерному дыханию соседок.
«Предатель. Как ты мог? Сволочь», – неделю шептала Вета в подушку злые слова.
Однажды утром к ней пришло озарение: надо забыть семью Вишневицких как странный сон. Лишь только мозг начинали буравить «неправильные» мысли, она представляла котят. Пушистых, короткошерстных, лысых сфинксов, маленьких и подростков. Придумывала клички и разные забавные истории. Боль отпускала.
Ольга Васильевна ушла в декретный отпуск, и Цепом без нее превратился в черную яму, глубокую, непроглядную. Девчонки-соседки казались Вете неинтересными. Но тосковать ей было некогда. У Веты появилась мечта. Только сейчас она поняла, что никто не поможет ей в будущем. Человек должен решать сам, какой дорогой пойдет.
Вета взяла в городской библиотеке стопку учебников по зоологии и химии, штудировала их от корки до корки. В виде исключения девочке разрешили учиться в старой школе. Девятый класс, экзамены. Всего-то два месяца осталось.
Вета боялась идти на уроки, боялась увидеть одноклассников, ощутить на себе их насмешливые взгляды. Катя была ей рада, а все остальные перемигивались и отпускали шуточки. Да и черт с ними!
Вета училась как одержимая, выполняла всю домашку и дополнительные задания. Старая подслеповатая биологичка, приметившая любознательную девочку, улыбнулась как-то после урока:
– В областном центре есть ветеринарное училище. Тебе туда поступать нужно.
– А экзамены? Вдруг не сдам.
– Сдашь хорошо выпускные в девятом классе – тебя, Виолетточка, возьмут с превеликим счастьем. Везде нужны светлые головы. А я давно не видела такого… – она замолчала, – талантливого ребенка.
Вета подняла глаза на старушку, и ей померещилось, что та стала моложе и симпатичнее.
– Спасибо вам, Светлана Витальевна, вы… Правда, спасибо!
Биологичку звали Бациллой. Какой дурак придумал его? Зловредное прозвище ей вовсе не подходило.