– Да, да, – торопилась Вета. – Я приходила в Цепом. Сказали, что тебя забрала тетка. Я не знала, куда звонить… куда писать. Ты исчезла!
Маша улыбнулась и протянула подруге руку. Под глазами затаились тени, она выросла, но по-прежнему оставалась малюткой, той самой худенькой мышкой, что боялась резких звуков.
– Я хотела верить, что ты не забудешь про меня. Только было сложно… Ой, что натворила!
– Бутылки разбились, – резюмировала Вета. – С пивом?
– Да, похмел для тетки. Она ж меня убьет.
– Пошли купим. Нам продадут? Мы же дети, – Вета хмыкнула.
– В ларьке всем продают.
Машка упаковала новую партию мерзкой жидкости и отправилась домой с твердым наказом вечером перезвонить Вете.
38
Разговоры стали для Веты вечерней отдушиной. А для Маши – единственной возможностью поговорить с другом, получить поддержку и совет.
Пьянчужка-тетка никуда не пускала племянницу без особой надобности. Пойти в гости, просто погулять по летним улицам, наряженным в зеленые одежды, нельзя. За пивом и сигаретами в киоск, помыть подъезды вместо тетки, с очередным приятелем напивающейся до чертиков, – пожалуйста.
– Маша, так жить нельзя. Надо обращаться куда-то, – взывала Вета, слушая жалобы избитой подруги.
Теткин собутыльник часто махал кулаками, доставалось не только его «любимой», но и Маше. Милицию вызывать никто не решался.
– И меня вернут в приют. Не хочу! Лезут в душу с вопросами. Там девочки злые. А теткин хахаль дерется редко, только когда перепьет. Вытерплю.
Кажется, это была самая длинная речь, что Вета слышала от подруги. Маша не хотела в приют, согласна была на издевательства тетки-алкоголички и беспросветную жизнь в коммуналке. Лишь бы не возвращаться в Цепом.
– А что дальше? – Вета сделала паузу. – Если он тебя…
Конец фразы повис в воздухе.
– Значит, так надо. До завтра.
Вета ворочалась, и спокойный голос подруги не шел из головы: вот как можно в пятнадцать лет согласиться на такую жизнь? Месяц назад она выудила в библиотеке Цепома огромную потрепанную книгу, сборник романов Чарльза Диккенса. Тяжеловесный, громоздкий язык, замысловатые обороты веяли стариной и настоящей литературой. Вета втянулась в диккеновский мир и прочитала все три романа, каждый открывал страшные страницы истории английских сирот. Маша могла стать героиней такого мрачного рассказа.
– Надо что-то делать, – бормотала Вета сквозь обволакивающую завесу сна.
39
Во дворе буйно цвела черемуха, затопив ароматом округу. Вета и Катя уже второй час сидели на лавочке и смеялись. Прошедший мимо парень, покосившийся на девчонок, одноухий пес, крикливые воробьи, сегодняшняя контрольная – все вызывало у них безудержный приступ веселья.
– Родители сказали: нормально сдам – морская свинка будет моей. – Катя уже год мечтала о маленькой зверушке.
– Зачем тебе морская свинка? Лучше бы котенка взяла.
– Хочу свинку. Назову Евдокией.
– Еще экзамены впереди…
– На контрольной по биологии так перепугалась. Бацилла как посмотрит на меня! Обнаружила бы шпору – выкинула бы из класса. Даже страшно представить!
– Катька, говорила я тебе: готовься к контрольной. Годовая все-таки.
– Бацилла слепая, не заметила.
– Все заметила, просто тебя, дурынду, пожалела. Она нормальная бабка, зря вы так боитесь.
– Это ты у Бациллы в любимчиках ходишь. Светланочка Николаевна то, Светланочка Николаевна се…
– Она мне бабушку напоминает, внешне строгая, а на самом деле добрая.
Катя не знала, что ответить подруге. Лишь только Ветка начинала говорить про родителей, бабушку, сразу становилась как замороженная. Проще промолчать.
– Девчонки, вы что это грустные такие сидите? Я в вашем возрасте был ух!
– Дядя Саша! У нас экзамены на носу! Тут не до веселья.
Катя так обрадовалась появлению Ветиного опекуна, что ей стало неприятно. Какого черта?
– Боитесь двойки получить? А, девочки? Да все сдадите, не переживайте!
Мужчина заклеил монологом тишину, да только следы остались… Он вытащил из машины объемный пакет с гостинцами для Ветки.
– Пойдем, чайку попьем. Сразу теплее на душе станет.
Девочки поднимались вслед за мужчиной и переглядывались. Катя корчила рожи: мол, что ты строгая такая, а Вета хмурила брови и грозила кулаком подруге.
Александр Николаевич открыл дверь своим ключом и пропустил девочек вперед. Телефон надрывался, оглашая квартиру тревожной трелью.
– Кто названивает тебе? Бой… как его… френд?
Вета поморщилась. После той неприятной истории опекун не мог найти верный тон. Он то заискивал и говорил на молодежном сленге, то читал нотации. От взаимопонимания осталась лишь оболочка, сухая и скрипучая. Как вернуть былую легкость, не знала Вета – тем более не ведал о том дядя Саша.