– Ох, постойте, – хлопнула по столу ладошкой Луша, – младший брат, совсем мальчик, пропал без вести во время войны. Никто не сомневался, что он погиб! Выходит.
– Вот именно, как раз это самое и выходит, – кивнул головой Синица и поощрительно улыбнулся девушке. – Дело было так.
…– Посмотри, дом № 54 всё ещё стоит, а от дома № 35 остался только остов, он полностью разрушен, а балкон так и висит. Жители копаются в обломках. Мемориальную церковь Кайзера Вильгельма разбомбили. Зоопарк и вокзал – тоже. А на Фриденау и на окраине пока всё цело. Почти всё.
Двое офицеров быстрым шагом шли по улице в сопровождении своих ординарцев. Они получили задание завтра выехать из поверженной немецкой столицы и направлялись на ночлег с намерением хорошенько выспаться, отдохнуть, а потом рано утром двинуться в Штутгарт.
– В доме, куда мы идём, наши основательно пограбили. Утащили все часы, даже наружные с фронтона. В сейф стреляли, весь выстрелами изрешетили. Но теперь дом привели в порядок и превратили в небольшую гостиницу. Чисто и удобно. А вообще здесь постепенно жизнь возвращается. Идёт «Трёхгрошовая опера» с Кейт Куль. Театр «Фемина» на Моллендорф-плац ставит «Мою сестру Эйлин». Жалко времени нет, могли бы сходить. Ведь мы только переночуем, а завтра в путь, – заметил старший.
– Вы, капитан, на гражданке где служили?
– Я строитель. Специалист по разъёмным мостам. Очень был востребован поначалу.
– Тут, знаете, тоже для строителя работы хватает, – усмехнулся собеседник, кивнув на окружающие их руины.
Странная картина представилась бы современному наблюдателю, если б таковой мог хоть краем глаза взглянуть на красу и гордость гитлеровского рейха. Чтобы передвигаться из города в город в оккупированной Германии зимой 1945 года, необходимо было иметь либо пропуск, либо командировочное удостоверение.
«От города осталась только оболочка, уродливая, покрытая рубцами, заполненная людьми, с побитым видом бродившими между развалин. Они низко опускали головы, чтобы скрыть ненависть, горевшую в глазах. Повсюду женщины расчищали завалы. Они аккуратно складывали кирпич, наводя в хаосе разрухи порядок. Мне часто такое приходилось видеть в Италии, но там беспорядочно расчищали дороги. А в Германии складывалось отчётливое впечатление, что каждый кирпич сберегается на будущее, чтобы выстроить новый рейх», – писал позже о Берлине не особенно доброжелательный очевидец.
Прохожие, завидев военных в форме армий-победительниц, вели себя по-разному. Одни отворачивались, стараясь проскочить мимо поскорее, другие бормотали им вслед что-то на берлинском сленге, а иногда кланялись, стараясь придать правдоподобие маске почтительности на лице.
У Бранденбургских ворот раскинулся чёрный рынок. Там можно было поменять, скажем, американские армейские сигареты на свежее мясо, спиртное – на драгоценную морковь, лук и целую буханку настоящего немецкого хлеба. Офицеры обменялись взглядами, младший слегка помедлил, прикидывая, не добавить ли что-нибудь к столу. Но его товарищ сказал.
– Не стоит. Тут совсем близко, мы почти пришли.
И они поспешили мимо, предвкушая предстоящий отдых и ночлег.
Наутро офицеры раздобыли джип и отправились в путь. Дорога была пустынной. По обе её стороны стояли густые сосновые леса. Холод, металлическое зимнее небо, зловещая тишина не особенно располагали к беседе. Все трое – офицеры и водитель были хорошо вооружены, и все же им было неуютно. И они ехали быстро, сбрасывая скорость только у бомбовых воронок. Но поездка благополучно шла без происшествий, пока мотор вдруг не зачихал.
– Ох, только бы пронесло! Подморозило не на шутку. Если, борони боже, тут заглохнем, не заведусь! – чертыхнулся шофер.
– Не каркай, сержант, – оборвал его старший – бритоголовый щеголеватый майор, – газуй, давай, доберёмся. Погоди, а что там впереди? – вгляделся он.
– Между ветвями мелькает – не поймёшь! Остановиться, карту поглядеть… Скоро должна быть переправа.
– Во, я и говорю. Тут как раз и жди фашистских подарочков. Мину, где пришпандорят, или засаду какие-нибудь недобитки заделают… А война кончилась, так и помирать неохота! Глянько, да там вода!
Действительно, прямо за поворотом вдруг открылась водная протока с неожиданно сильным течением под тонким льдом, кое-где около берегов схватившим её поверхность. Через неё был перекинут на удивление полностью сохранившийся мост, закрывавший им в этот момент обзор.