Петр и Луша Костина неслышно подошли к Олегу и взялись за руки. Олег собрался с силами и рассказал все.
47. Пациентка Эрна Мухаммедшина
На этот раз Эрна очень медленно шла на поправку. Ее поместили в огромную многопрофильную больницу на краю Мюнхена, состоящую из разных корпусов. В ней под одной крышей с операционными, лабораториями и палатами имелись даже кафе, магазинчики, газетные киоски, парикмахерская и массажный кабинет. Ходячим тут было, где гулять, для посетителей – залы ожидания и справочные окна. Для иностранных пациентов – специальная приемная с переводчиками. Здесь можно было родиться, прожить всю жизнь, и, не выходя наружу, комфортабельно умереть. В одном из длиннющих коридоров за толстыми стеклянными дверями таился хоспис с палатами, балконами и просторной приемной для родных.
Полиция приходила и уходила. Срочно прибыл незаменимый Зильбер и взял на себя отношения с юстицией. Агентство «Ирбис» вызвалось дать следствию всю информацию, которой располагало.
Эрну оперировали, пулю извлекли, но рана заживала плохо. Огромная потеря крови вызвала сильную анемию. Левая рука плохо слушалась своей хозяйки. Все это вместе с тяжелым потрясением и предыдущими событиями подорвало ее здоровье.
Проходил месяц за месяцем. Георгий Куприянов приезжал и уезжал обратно в Россию. Паша нашел временную работу в фирме, торговавшей недвижимостью, и снял квартиру около больницы. А доктор Мухаммедшина все еще с трудом вставала, чтобы, опираясь на ходунки, немного подвигаться по больничным прогулочным дорожкам и снова в изнеможении лечь.
Пришла весна. Южное баварское солнце быстро согрело все вокруг. Появились крокусы, за ними начали распускаться какие-то желтые нежные цветы прямо на голых ветвях, высаженных повсюду декоративных кустарников. Потом налились бутоны магнолий.
На работу Паша ездил на машине. Это было недалеко, а все же на городском транспорте страшно неудобно. Он собрался взять автомобиль напрокат. Но Куприянов сумел его убедить, что это неразумно, и тут же приобрел сыну подержанный бело-синий Смарт. Теперь Паша приезжал, обедал и шел в больницу. Обычно он что-нибудь с собой приносил. В больнице на редкость рано ужинали – от пяти до шести. И вечером снова хотелось есть.
Они читали вслух. Вспоминали прошлое и стоили планы на будущее. И если погода позволяла, старались понемножку гулять.
Павел проводил время как человек, осознавший свой долг стать взрослым мужчиной. Он работал, ухаживал за больной, был ей поддержкой и опорой, принимал важные решения. Впервые в жизни он взял ответственность за их семью на себя! Это оказалось нелегко.
Долг – работа. Работа – долг. И только по вечерам. Он включал ноутбук, читал письма, написанные с искренним непритворным интересом к нему и всей его жизни, рассматривал ее фотографии, заказывал статьи и книги, которые она ему советовала прочесть, смеялся над шутками, что она отыскивала специально для него, стараясь его отвлечь, если Эрне не становилось лучше. Паша и не заметил, какое важное место в его жизни заняла девушка с синими глазами по имени Эвелин.
Наступило лето и Эрну перевели в ортопедическое отделение – рука по-прежнему двигалось с трудом. Ее мучили боли. Пришлось делать еще одну операцию. И снова медленно рубцевались швы, и одолевала тошнотворная слабость.
Но время шло, и когда незаметно подкралась осень, зацвели совсем как в Москве золотые шары и поздние георгины, однажды наступил, наконец, перелом.
Она по-прежнему двигались с усилием. Рука болела, голова кружилась, но кризис, определенно, миновал. Еще месяц, и повязки сняли, а с Эрной снова начал заниматься физиотерапевт. Вскоре она перебралась в восстановительный комплекс, где провела время до середины декабря.
– Мама, мы обо всем переговорили. Послезавтра отправляемся. Подумай, что тебе нужно, – объявил в это утро младший Мухаммедшин. У Паши явно было хорошее настроение. Он условился на работе об отпуске. Его очень приглашали остаться насовсем, но он пока не решил. Он не хотел сейчас ничего решать.
Парень тоже совершенно извелся и нуждался в отдыхе. Было особенно трудно рассказывать маме о происшедшем. Что делать, пришлось – и он сумел.
И если молодому Мухаммедшину трудно пришлось, когда он рассказывал, то Эрне не легче было слушать.
Сначала сын осторожно объяснил, что случилось в Базеле. Но Паша был с ней и, слава богу, здоров.
Ее пропавший супруг, оказывается, не только жив, но процветает. Она не очень удивилась. У нее не было душевных сил вникать, как это случилось. Не было уж и горечи. Обида? Да, обида осталась. Возможно, когда-нибудь потом она подумает об этом. Только не сейчас.