Дальше произошло нечто клинически хорошо понятное. У него снова появились враги – сильные, опасные люди. Много сильнее него. Это его почти добило. И вдруг открылась фамильная тайна, и он решил – выход есть! Все устроилось. Можно бросить с ними бороться, не потеряв при этом лица. Тут-то и появляетесь Вы. Помеха! Но вовсе не опасная сама по себе. Ему ничем не грозит!
Ну он и сконцентрировался на Вас. Все зло мира, все, что его до сих пор раздражало и мешало – это Вы! Он Вас уберет, и жизнь наладится! Помеху следует устранить! Заметьте, это гораздо проще, чем властных толстосумов! Устранить мешающую помеху, а не получится, так убить!
– Знаете, Петр Андреевич, слушаю я Вас и вспоминаю Льва Гумилева. Пассионарии, у которых редуцирован инстинкт самосохранения. Насколько я поняла, он о себе больше уже не думал. Опасность для себя самого перестал оценивать. Ведь он же не боевик! А тут решил меня застрелить. О детях не вспоминал – а Вы сказали, что у него дети есть! Он все поставил на карту, чтобы стереть с лица земли Эрну Мухаммедшину. Господи, зачем! Вы удивитесь, а мне жалко этого несчастного психа. Взял, да и погиб.
Вы понимаете, у меня не было семьи. Толком не было родных. А сейчас оказалось, рядом в Москве жили мой родной дядя и его сын. И оба только и мечтали сжить меня со свету, хоть я их ни разу в глаза не видела!
Просто какой-то абсурд! Где-то есть дом, он принадлежит Найденовым. Ну и хорошо! Так нет же, эти и без того состоятельные люди гнобят на всякий случай меня. Я существую на свете. Так как бы не помешала! А ведь мы… Знаете, Петр Андреевич, квартирка, что мы купили, она пока не наша. За нее еще надо платить. Я успешно работала и хорошо зарабатывала. Если бы все шло и дальше без сучка, без задоринки, через пару лет мы бы погасили долг. Теперь – другое дело. Это безнадежно.
Пока Эрна с горечью, но без всякой аффектации это говорила, на лице Петра появилось удивленное выражение, сменившееся явным недоумением. Эрна опустила голову. Она сцепила руки и смотрела на них. Поэтому она не видела его протестующего движения. Не видела и того, как Паша, вставший у ней за спиной, делал Петру какие-то странные знаки, и наконец, замахав руками, приложил палец к губам.
Эрна переволновалась. Она выслушала Петра, отзываясь всей душой на каждое его слово. Ей трудно было свыкнуться с мыслью, что все это о ней. Так не похоже на ее привычную жизнь, отнюдь не рутинную и безоблачную – сколько она сама перенесла передряг! Ее повседневность – будни оперирующего хирурга, даже обычный прием пациентов – вовсе не тихое болото. И все же она доктор Мухаммедшина. А это – про Эрну де Коссе!
И все же она испытала облегчение. Она поняла!
– Я Вам благодарна за все, Петр Андреевич. И больше всего, за то, что Вы внесли ясность во все, что произошло. Меня убивала мысль, что кто-то меня преследует, кто-то ненавидит, а я не понимаю, за что! Ой, извините, я устала ужасно, мне, вероятно, лучше пойти прилечь, -со вздохом сказала Эрна и пожала сердечно Петру руку.
– Паша сказал, Вы побудете немножко с нами. У Вас есть несколько дней. Мы с Вами еще увидимся? – из последних сил улыбнулась она, и мужчины увидели вдруг, как сильно она осунулась, и краски сбежали с ее лица.
– Ну конечно! Мы завтра созвонимся и все решим. А сейчас Вам надо немедленно отдохнуть. Вы с Пашей идите в машину, а я сейчас, -заторопился Синица, – только, Паша, пусть мама спокойно собирается, а я тебе пока дам несколько адресов. Иди сюда, запиши. Это интересные места.
И он отвел молодого человека в сторону.
– Послушай, объясни мне, пожалуйста, как могло получиться, что Эрна Александровна до сих пор не знает. Ведь она не знает, или я ошибаюсь?
– Да, верно. Тут не было никакого умысла. Вспомните, сколько всего за последнее время с нами произошло! Потом случилось нападение. Надо было бороться не с ветряными мельницами, а с огнестрельными ранами. Поэтому родственники, наследство – вы удивитесь, но мы этого просто еще не касались. Я однажды попробовал начать, а мама сказала -подожди, лучше позже. И тут как раз возникла новая мысль. Эвелин предложила. Ну то, о чем мы с Вами недавно говорили.
При этих словах Петр с интересом посмотрел на Павла, а тот, почувствовав этот взгляд, слегка порозовел.
– Петр Андреевич, так Вы же одобрили, Вам понравилось?
– Идея отличная. Я просто не знал, кто ее источник, – замахал руками и Синица, – но мы заговорились, тебе пора, мама заждалась.