И тогда народ уже более дружно начал скандировать "Оставайся!" Стоит ли говорить, что мэр остался мэром. Однако в спектакль этот, хорошо разыгранный, ворвалась импровизация. "Глашатай герцога Ардо, глашатай герцога Ардо!" – пронеслось по толпе. Уже и до мэра донеслось голос глашатая, который прокладывал себе дорогу. Он взошел на трибуну, не спрашивая разрешения и не замечая мэра. Он развернул свиток с печатью герцога и, дождавшись тишины, хорошо поставленным голосом объявил:
– Жители вольного города Гиля!
Народ зашумел:
– Какой же мы вольный город, если нас обложили?! В море не выйдешь! На дачи не съездишь…
Глашатай закричал:
– Вы хотите, чтобы говорил я или пушки?!
В толпе заворчали:
– Грозит ещё!
Но постепенно крики ослабли.
– Жители вольного города Гиля, – продолжал читать глашатай, – Я, герцог Ардо, объявляю вам, что сегодня ночью из моего парка неизвестные лица похитили две серебряные лилии. Похититель – один или с сообщниками – унес их в ваш… пока ещё вольный город. Преступник этот мне нужен живым и только живым.
Мэр подумал: «вот если бы мертвым, можно было бы подбросить труп какого-нибудь бродяги, да хоть Хенкса».
– До тех пор, пока похититель не будет мне выдан, осада будет продолжаться. И ни взрослый, ни ребенок не выйдет из города.
Народ зашумел. Глашатай дождался, когда рев превратится в гудение.
– За информацию о похитителе я объявляю награду в сто тысяч золотых…
Тут людей прорвало… 100 тысяч! Это вам не пакет с орешками, это… это… это же 100 тысяч золотых! Да это же… большинство из толпы, что слушала и внимала, ещё могло себе представить 10 тысяч золотых, но чтобы 100… владея такими деньжищами, можно купить в Гиле самую высокую башню, обставить её, сжечь, заново отстроить, обставить, сжечь… в общем сразу так и не потратишь…
В своей конторе купец Клапп просматривал отчет о сальдированной прибыли за последний квартал. Потом от разбора аккуратных и оптимистичных бумаг его отвлекли тревожные вести. Блокада, которую не прорвешь, осада, которую не прорвешь. С одной стороны – конец торговле, с другой стороны, запасы продуктов на складах достаточные, а их цена в перспективе взовьется до небес. Ещё чуть позже состоялось это картонное народное собрание. Потом глашатай объявил о награде герцога Ардо. Сто тысяч – это даже для Клаппа существенная сумма. Только вот он не знал похитителя, так что этот фьючерс – явно не его. Однако даже старый-хитрый Клапп в этот раз ошибся. Вернувшись в свой особняк (купец не любил высоты и поэтому жил не в башне), он наткнулся на сенсацию, и как он ни старался сохранить весть о ней в стенах дома, у него это не получилось. Новость уже вышла за ворота. Его дочери принесли красную атласную коробку, а в ней упакованную в серебряную фольгу… ой вей, лучше бы такого дара не приносили!
В своих покоях дочь встретила сумрачного Клаппа с растрепанными волосами, чего ранее никогда не случалось. Она плакала и даже не пыталась скрыть следы слез.
– Кто? Кто тебе её послал?! – разъярился отец.
– Я не знаю, папа! – и она плакала и размазывала по щекам слёзы, и больше от неё глава семейства ничего не добился. Воистину: маленькие дедки, маленькие бедки, а как выйдут в пору половой зрелости, так хоть вешайся.
Купец понял, что он не сможет перебить цену герцога Ардо. И действительно, людишки наперегонки побежали на него доносить. В городе Гиле процент людей, готовых следить за своими ближними и не своими дальними, и в случае чего донести, уверенно стал приближаться к заветной цифре 100. И вот уже 100 тыщ доносчиков охотятся за 100 тыщами золотых. А куш получит только один счастливчик.
– Может, её сжечь, папа? – взмолилась дочь Клаппа.
– Поздно! Кто тебя просил визжать на весь дом, что тебе подарили серебряную лилию?!
Но отец посмотрел на лилию и понял… понял то, чего никак не могла понять дочь. С ней то всё просто – проснулась, еще до завтрака не удержалась и раскрыла подарочную коробочку, принесенную на её имя. А там чудо чудное, да диво дивное. Такое не купишь, зато вот продать можно… о времена, о нравы!
Если бы не осада, если бы не блокада, если бы не награда в 100 тысяч, то тогда… почти все слуги и доверенные лица сохранили бы верность купцу Клаппу. А так слишком много частиц сослагательных "бы", а жизнь то одна, а жить то хочется, а уж хорошо жить как охота! Так что стоит ли удивляться, что выламывать двери в дом Клаппов не пришлось. Взвод гвардейцев герцога арестовал купца с дочерью без треска выламываемых косяков и звона стали о сталь. И ещё рота поддержки занималась делом для неё не особо и привычным: сдерживала клапповских слуг, которые наперебой доказывали свое право на 100 тысяч золотых. Это же невыносимо – знать, что ты первым сообщил, и не получить деньги! Состоялось жестокое мордобитие…