Он сделал паузу, словно ожидая реплики, но сын молчал.
— Теперь этот источник практически не используется, а в ноябре Наполеон начал блокаду Британии. В 1806 году мы смеялись, когда он заявил, что Британские острова будут блокированы. Мы не верили, что такое может произойти, но сейчас, в 1807 году, больше не смеемся. Блокада оказалась эффективней, чем мы могли ожидать. Франция постепенно подчиняет себе все страны Европы, а сегодня до нас дошел слух, что он нацелился на порты Испании и Португалии. Это серьезно. Нам надо выяснить, правда ли это, и если да, то предпринять соответствующие меры. Войска Наполеона рассредоточены на больших территориях. Хватит ли у него сил, чтобы захватить Испанию и Португалию? А другие, дружественные нам страны? На эти вопросы необходимо получить ответы, а у нас во Франции нет никого, чьей информации мы могли бы доверять.
Повисла тишина. Лорд Шерингем по-прежнему томно сидел в кресле, прикрыв глаза. Если бы не крепко сжатые губы, можно было подумать, что он задремал.
— Ну? — спросил лорд Морден.
Лорд Шерингем открыл глаза, однако не произнес ни слова. Через несколько секунд лорд Морден не выдержал.
— Говори, мальчишка! — раздраженно произнес он. — Что ты сам-то можешь сказать?
Лорд Шерингем удивился:
— Я думал, сэр, ваше решение окончательно и обсуждение неуместно.
Лорд Морден должен был разгневаться, но неожиданно смягчился:
— Арман, мальчик мой, мне нелегко давать своему единственному сыну такое задание. И это не наказание или штраф, у меня другие причины, хорошо тебе известные. У тебя мать была француженка. Ты очень похож на нее и говоришь по-французски так же легко, как по-английски. Во Франции ни у кого не возникнет подозрения, что ты не француз. И у тебя были мозги, пока ты не превратился в того оболтуса, что я вижу перед собой. Вчера вечером я просматривал отзывы о тебе из Итона и Оксфорда. Тебе сулили блестящее будущее! Читая их, я спрашивал себя, не совершил ли я ошибки, не развивая в тебе таланты, которые ты пять лет так усердно скрывал.
Лорд Шерингем рывком выпрямился.
— Нет, отец! — резко произнес он. — Вам не в чем себя винить. Если последние пять лет я вел себя неподобающим образом, вы тут совершенно ни при чем. Думаю, все объясняется тем, что я был чертовски одинок и невыносимо страдал от скуки!
Лорд Морден подошел к окну и несколько секунд стоял спиной к сыну.
— В точности как твоя мать! Я слышал от нее те же слова. «Мне скучно, Бруно», — говорила она. Ты помнишь, она звала меня Бруно, потому что я был такой большой, а она очень маленькая. «Мне скучно, Бруно! Жизнь невыносимо скучна!» После чего уходила и позволяла себе что-нибудь непозволительное!
Лорд умолк, по-прежнему глядя в сад. Рука сына на его плече заставила его вздрогнуть.
— Я поступал недостойно, отец, и, чтобы загладить свою вину, поеду во Францию и добуду необходимые сведения, — тихо сказал сын.
— Это будет нелегко, — предупредил лорд.
— Я знаю.
— Это может быть очень опасно.
— Вы ждете, чтобы я признался, что боюсь лягушатников?
Отец повернул голову, они посмотрели в глаза друг другу и засмеялись.
— Благослови тебя Бог, мой мальчик! Я в тебе не ошибся, — дрогнувшим голосом произнес лорд Морден.
Лорд Шерингем взял отца под руку.
— Давайте обсудим мои планы, — произнес он. — Во Франции есть кто-нибудь, с кем я мог бы связаться?
— Один-два человека в Париже, но мы ни в ком из них не уверены. Каннинг считает, и я согласен с ним, что тебе лучше действовать в одиночку. Выясни все, что сможешь, разузнай все, что в твоих силах, и возвращайся. Поскольку мы не знаем, кому доверять, то посылать тебя с ворохом рекомендательных писем — все равно что сунуть твою голову в петлю. Мы, конечно, можем дать тебе кое-какую информацию, но разумнее не доверять никому, пока люди не докажут, что им можно верить. Но даже после этого следует соблюдать осторожность!
— Понимаю, отец, — усмехнулся лорд Шерингем. — Как я туда попаду?
— Ты пересечешь Ла-Манш на военном корабле, — ответил лорд Морден. — До берега доберешься на лодке и высадишься в Нормандии. Разумеется, тебе дадут достаточно денег. Ты сможешь купить себе лошадь или карету и праздным путешественником проследовать в Париж. Каннинг наводит справки через своих агентов о нормандских семьях, которые после революции живут в сравнительной безвестности. Среди них, безусловно, найдется хоть одна, где сын примерно твоего возраста или умер, или недееспособен. Ты появишься в Париже под его именем, почти не вызвав лишних разговоров.