Нэнси была одновременно заинтригована и сбита с толку.
– У вас есть какие-нибудь идеи, как он попал к ней в руки?
Чаффи пожал плечами.
– Только предположение. Рядом лежала обёрточная бумага с почтовыми марками и адресом отеля Ким. Подозреваю, что паука отправили ей по почте специальной доставкой.
– Не думаю, что это как-то помогло ей в игре, – сочувственно заметила Нэнси.
– Точно нет! На самом деле, в обоих случаях, которые я только что описал, эмоциональное расстройство совершенно выбило её из колеи.
– Можете ли вы вспомнить другие подобные случаи?
Расс Чаффи нахмурился и на мгновение замолчал. Затем он встал со стула и беспокойно зашагал к окну и обратно.
– Да, – сказал он, – теперь, когда ты упомянула об этом, я действительно вспоминаю ещё случай. Это было летом, почти ровно три года назад. Однажды Ким вышла на поле в середине матча, выглядя ужасно расстроенной, и... что ж, вся её игра пошла прахом. У неё была ничья в борьбе за первое место, но в тот день она трижды промахнулась и отстала на восемь ударов! Мы назвали это Чёрным четвергом. Я особенно запомнил это, потому что большую часть времени Ким очень крутой, невозмутимый игрок.
– Есть идеи, почему это произошло?
– Не совсем. Но теперь, когда ты заставила меня копаться в прошлом, кое-что ещё мне вспомнилось! – заметил Чаффи с оттенком неуверенности.
– Что же? – живо поинтересовалась юная сыщица.
– Ты спросила меня, знала ли Ким ту оперную певицу, мадам Арахну Онидес. Что ж, возможно, она видела ее, по крайней мере, один раз.
– Когда это было? – спросила Нэнси.
– Вечером того же дня, о котором я тебе только что рассказывал, когда Ким очень расстроилась и провалила игру. Турнир проходил недалеко от Оушенвью, и в тот вечер Ким настояла на посещении фестиваля, чтобы посмотреть какую-то оперу, которая там исполнялась. Но имей в виду, я не совсем уверен, что мадам Арахна пела тогда.
Чаффи никак не мог объяснить внезапный интерес Ким Вернон к опере.
Нэнси вернулась в Ривер-Хайтс как раз вовремя, чтобы успеть на ланч со своим отцом. Мистер Дрю зарезервировал столик на двоих в их любимом китайском ресторане «Золотой павильон». За восхитительными порциями му гу гай пан9 и крошечными чашечками ароматного чая Нэнси рассказала ему о последних поразительных событиях, связанных с этой тайной.
– Как ты думаешь, где я могла бы узнать, выступала ли мадам Арахна в тот вечер? – размышляла она вслух.
– Ну, ты могла бы проконсультироваться со старым судьей Дрейком, – предложил адвокат.
– Судья Дрейк? – повторила Нэнси, выглядя несколько испуганной. – Но, папа, ты же говорил мне, что он один из величайших юристов в штате!
Карсон Дрю усмехнулся.
– Он также один из наших величайших любителей оперы. Тебе следует увидеть его коллекцию фотографий и программ – и, вероятно, так и будет, если заставишь его поговорить на эту тему! Уверен, никакие другие вопросы не порадуют его больше, моя дорогая.
– Что ж, в таком случае, возможно, я так и сделаю, – решила Нэнси с улыбкой.
Предсказание её отца оказалось верным. Когда Нэнси позвонила из ресторана, судья Дрейк пригласил её приехать в тот же день после обеда, как только она пожелает.
Камердинер проводил её в большие, старомодные, но богато обставленные апартаменты. Нэнси заметила бронзовый молоток на каминной полке рядом с фотографиями в рамках его друзей по юридической школе и коллег-юристов. Но большую часть пространства на стенах занимали фотографии известных оперных звёзд с автографами и красочные плакаты, анонсирующие их выступления в оперных театрах по всему миру.
Сам судья в отставке, невысокий, плотный мужчина, был похож на весёлого седовласого гнома в очках. Он выскочил из задней комнаты с охапкой альбомов и оперных программ.
– Как приятно познакомиться с вами, моя дорогая! – просиял он, опуская свою ношу, чтобы сжать руку Нэнси. – Я мог бы догадаться, что у дочери Карсона Дрю будет хороший вкус, чтобы интересоваться гранд-оперой! А теперь, как я понимаю, вы хотите кое-что узнать о мадам Арахне Онидес. Ах, какой у неё был голос! Без сомнения, одна из величайших примадонн этого столетия!
Словно для того, чтобы придать атмосферу их беседе, судья Дрейк поставил её записи в стерео-плеер. Вскоре комната наполнилась звуками её сопрано, исполняющим драматические арии. Тем временем пожилой судья показал Нэнси многочисленные программы и рассказал о памятных событиях в карьере мадам Арахны.