При первой возможности тани Юна ушла в свои покои и послала за падчерицей, велев принести сладости и чай. Устроилась в любимом кресле — в нём можно развалиться среди кучи подушек. Низкий круглый стол был весь в узорах — инкрустация редкими сортами дерева, золотые накладки. Подарок любимого мужа. Мало что Юне хотелось увезти с собой из Дьямона, но этот стол — непременно…
Торопиться не стоило — с тем разговором, что предстоял. Нет, не лёгкая болтовня про принцессу и прочие пустяки. Даже странно, недавно они с Кандрией воевали и хоронили погибших, но прадед Юны по матери был кандрийским герцогом и чуть не стал королём, да и самого князя, который Юне дядя, связывает с Кандрией и Гретом немало родственных нитей. Нити эти не выставляют напоказ, как золотое шитьё на кафтане, ими скорее простёгана изнанка, или пришиты пуговицы — ближе к телу и рукам, и сразу заметишь, если порвётся.
Принесли кипяток и целый поднос южных сладостей — разных сортов халвы и засахаренных фруктов, и шариков мармелада, и орехов простых и в цветной глазури. Чай Юна заварила сама — драгоценную заварку из особого сундучка. Разные чаи нередко преподносили тани в дар, но она предпочитала тот, что покупала сама, придирчиво выбирая у проезжих торговцев. В Кандрии вкусного чая нет, там даже королю подают дешевый и лежалый — на вкус Юны, во всяком случае. Неудивительно, что король предпочитает простую воду или взвары из трав и ягод.
Юна налила немного золотистого настоя в чашку, не спеша попробовала — хорошо…
Челла пришла весёлая, уселась напротив и взяла из рук Юны чашку с чаем.
— Встретила сейчас Алливена. Добыл огромного козла, и кричит, что это был князь всех козлов! — девушка рассмеялась, но тут же стала серьезной. — Он собирается идти на ирбиса, видел следы.
— Попробуй халву из кунжута. Такая вкусная! Помню, Алливен обещал тебе ковер из шкур ирбиса в свадебный дар. Тебе ведь не хотелось?.. — Юна зашла издалека.
— И теперь не хочется. Что делать, если он притащит свой ковёр? Я откажусь, он станет ссылаться на князя. Может, ты запретишь ему у нас охотиться?
— Ты настойчиво прогоняешь прекрасного юношу, — Юна не сдержала смешок.
— Пусть уезжает и просит у князя другую невесту. Я чувствую себя его сестрой, я не могу выйти за брата. Ну ладно — мне он не нравится. Я не влюблена!
— О, это проблема, — опять хмыкнула тани. — А охотиться ему позволил твой отец. Так что не мне запрещать. Но это уже не важно. Алливен Эрг не может жениться на тебе, Челла.
— Да он не был мне женихом! Я ведь не соглашалась! — фыркнула девушка и надкусила миндальное зернышко в глазури из сахара и сливок.
— Был, — спокойно возразила Юна, подливая чай в обе чашки. — Князь хотел вашего брака, и тан Суреш не возражал. Но всё изменилось, Дьямон в руках короля Мортага, и уже отдан одному из его приближённых. Дьямон и ты. Так что супруг для тебя назначен.
— А спросить меня? — голос Челлы враз переменился. — Хитрая мачеха! Ты кормишь меня халвой и орехами, чтобы я шутя проглотила такую новость?
Да и она сама — только что искрилась весельем, а теперь враз погасла.
— Именно, — не стала возражать тани. — Если новость всё равно надо проглотить, то хоть без лишней горечи. Челла, милая, мы не можем отвергнуть волю Мортага. Да ты и сама понимаешь.
— Понимаю.
Челла оттолкнула чашку с миндалём, и сидела некоторое время молча, нахохлившись, как взъерошенный воробей. Юна ей не мешала, она задумчиво, мелкими глотками пила свой чай.
— Ты видела его? — спросила Челла наконец.
— Твоего супруга? Да. Алливен мальчик против него. Лорд Кан — привлекательный мужчина. Военачальник. Я бы сказала, что он красив, и это чистая правда, но в нем есть нечто большее…
— Что же это?
Юна, подумав немного, пояснила:
— Он силён. Самоуверен. Нравится женщинам. Сама увидишь.
— Он идеален?
— Ни в коем случае. Он надежен, как я поняла. Хитёр, когда нужно. Так о нем говорят, даже когда ругают. Он завоевал для Мортага целое герцогство, в Руате. Он умеет добиваться, беречь и заботиться. Не зол по натуре, даже великодушен иногда. Он не умеет любить и обходится без этого. Но я могу и ошибаться.
— Ты сейчас сказала всё? — Челла смотрела на неё очень пристально.
— Ему лет тридцать. У него двое сыновей. Я видела издали. Хорошие мальчишки.
— Гемм Милосердная! Он был женат?
— Нет. Первой его законной женой перед Пламенем станешь ты. Не переживай о бастардах. У любого тридцатилетнего мужчины, как правило, были женщины и могут быть дети.