Раз возле детдомовской помойки Сережа повстречал грозу поселковой детворы — громадного желтого пса Джека. Неизвестно какие собачьи крови смешались в нем, но Джек казался исполином собачьего царства. Вид он имел грозный. Всю его морду покрывали старые шрамы от постоянных драк, а одно ухо было наполовину оторвано. Свирепость Джека вошла в поговорку, но на территории детдома он обычно не появлялся. Теперь же он околачивался возле помойки, видимо, привлеченный ее заманчивыми запахами.
Сережа оказался возле помойки с пареньком по кличке Губарь. У Губаря та часть лица, по которой он получил свое прозвище, была действительно выдающейся. Видимо, среди его предков имелся негр — ничем другим нельзя было объяснить его ярко-красные огромные губы. Увидев Джека, Губарь испуганно застыл, и рот его полуоткрылся.
— Сейчас бросится, — прошептал он.
Джек замер и уставился тяжелым, исподлобья взглядом на мальчиков. Неожиданно он испуганно завизжал и рухнул на землю. Из пасти потекла слюна. Собака подобострастно заскулила, выражая полную покорность.
— Бешеный! — закричал Губарь.
— Сам ты бешеный, — насмешливо произнес Сережа, отведя взгляд от собаки.
Увидев, что на него не смотрят, Джек вскочил и стремглав бросился в кусты.
— Что это с ним, — удивился Губарь, — вроде нас испугался? Этакая зверюга.
— Может, и испугался, — небрежно сказал Сережа, — хозяина почуял…
— Чего? — не понял Губарь.
— Хозяина, говорю, меня то есть.
Почему он так сказал? Он и сам не мог объяснить этого. Однако уже на следующий день по детскому дому пошли гулять рассказы о том, что Дикий одним взглядом усмирил Джека. Авторитет мальчика, и раньше непререкаемый, и вовсе взлетел на недосягаемую высоту…
Однако Сережа обращал мало внимания на восхищенные взгляды своих товарищей. Женщины. Они целиком завладели помыслами. Не те стриженные под нуль девчонки с облупленными носами и цыпками на руках, которые день-деньской сновали вокруг. Другие. Таинственные, непонятные, они приходили в мечтах, роились бесплотными фигурами, дотрагивались прохладными нежными ладонями до лица, тела… Кто они, откуда?.. Кто занес семена странных фантазий в мальчишеский мозг?
Ночами, не в силах уснуть, лежал Сережа с закрытыми глазами, а перед ним вставали ослепительные обнаженные тела, сверкающие разноцветные глаза, каскады пушистых волос. Именно в такой час мальчик особенно явственно чувствовал, что внутри него живет некто огромный, сильный и страшный, поглощающий клеточку за клеточкой его разум. Грезы о женщинах, обычные для каждого подростка, превращались для него в навязчивый бред. Ощущения, которые он при этом испытывал, вовсе не походили на стыдливую лихорадку детского онанизма. Он был повелителем. Владыкой! Он обладал и царствовал над этим сонмищем красавиц. Все это уже было, точно было, вот только когда?
Однажды его отозвал Соболь.
— Пойдешь сегодня с нами?
— Куда?
— Увидишь. Не бойся, тебе понравится.
Вечером заинтригованный Сережа пошел следом за небольшой группкой, которую возглавлял Соболь. Идти пришлось недалеко. Таинственным местом, куда стремились мальчики, была… баня.
Сережа тут же понял. Сегодня мылись старшие девочки и женский персонал детдома.
— Есть на что посмотреть, — хрипло произнес Соболь, кивнув в сторону замазанных окон.
— Так ничего же не видно? — усомнился Сережа.
— Не волнуйся. Сморчок все разведал. Он у нас следопыт.
Не почувствовав насмешки, Сморчок радостно фыркнул.
— Залезем на чердак, — продолжал объяснять Соболь, — потолок там щелястый, все отлично обозревается. Ложись на пол и лови сеанс. Только осторожно, а то все прогнило, можно свалиться прямо им на головы, — он захохотал. — Вот будет номер! Ну, вперед!
Старая лестница, предусмотрительно заранее приставленная к задней стене бани, подозрительно трещала, но выдержала, не подломилась. На чердаке было почти так же душно, как и в самой бане, и вдобавок ужасно пыльно.
Сморчок, не выдержав, чихнул.
— Тише ты! — цыкнул на него Соболь.
— Никто не услышит, — отозвался Сморчок, — а ну, братва, кнокай Машек. — Он первый улегся на пол и пристроился к щели. Сережа тоже уткнулся в пыльные доски и всмотрелся. Сначала он ничего не увидел, в бане было полутемно, потом стал различать голые тела, мокрые, покрытые мыльной пеной. Разглядывать моющихся женщин сверху оказалось довольно смешно, и Сережа, не выдержав, фыркнул. Потом он стал узнавать тех, внизу. Вон географичка. Худая, как щепка, и совсем без грудей. Сережа и не знал, что бывают совершенно плоские, вон Зинка — подружка сестры, вот у этой все на месте, а вот и сестра. Разглядывая женщин, Сережа не испытал ничего сверхъестественного. Голых он видел и раньше, ту же сестру и мать. А остальные? Он оторвался от щели и посмотрел на своих спутников. Те явно были в восторге. Вон как елозят по полу. А Сморчок, тот даже руку в штаны засунул. Сережа снова прильнул к отверстию. Ему стало скучно, однако уходить в одиночку не хотелось. Начнут болтать за его спиной. Мол, корчит из себя правильного… Хотя Сережа смотрел на «блатных» с плохо скрытым презрением, лишних разговоров он не желал.