— А любители из драмкружка, пан ротный… — вставил Шульц.
— Подожди, Омега! Не надо забегать вперед. Все по порядку. «Сокол»[9] — это был один опорный пункт, театр — второй, третий…
— Текстильная фабрика, — добавил Шульц.
— Правильно, парень. — Панушка мечтательно улыбнулся. — Яничка во время забастовок носила текстильщикам еду в корзинке, когда они залезали на крыши, чтобы вовремя обнаружить штрейкбрехеров. Они поднимали к себе корзинки на веревке, а девочке посылали воздушные поцелуи…
— Сколько ей тогда было, пан ротный? — спросил Махат.
— Сколько? Шесть, восемь, десять, одиннадцать — забастовки бывали каждый год.
Шульц уже привык в этом месте выражать особое удивление:
— Ты представь себе, Здена, каких денег все эти штучки стоили пану Панушке!
— Да, ребятушки, там, если ты делал что-то лишь для себя, ты не был патриотом, не был чехом, не был вообще человеком. Если собрали на «Красную помощь»[10] — ты должен был дать на «Школьный союз»…
— …должен был дать, — подхватывал, словно истый броумовец, Шульц. — Беженцы из Испании…
— …должен был дать, — повысив голос, продолжал Панушка. — Беженцы из гитлеровской Германии? Этих я поддерживал до тех пор, пока самому не пришлось бежать от фюрера.
Загудел зуммер. Махат взял трубку и, обменявшись несколькими фразами, повернулся к Панушке, чтобы слушать дальше.
— С кем вы говорили? — спросил Панушка.
— Это Яна. Проверка линии.
Панушка отхлебнул чая, приправленного несколькими каплями спирта. Познакомив Махата с «опорными пунктами» Броумова, он повел его в святая святых своего потерянного рая — в собственный дом.
Махат с заинтересованностью влюбленного вступил вслед за ротным в Янину юность, вместе с ним обошел весь домик Панушковых от подвала до чердака. Шульц там уже давно был своим человеком. Он дополнял ротного, подсказывал:
— А Янина альпийская горка…
И Панушка продолжал:
— Для этой горки я приносил в рюкзаке камни со всех памятных мест нашего края, а Яничка сажала среди них гвоздики, нарциссы, папоротник, горные колокольчики… Каждый, кто проходил мимо, останавливался — такая это была красота… За что бы ни принималась наша малышка, все ей удавалось… — вздыхал ротный.
Чем больше умилялся от воспоминаний Панушка, тем все ближе становилась Яна Махату…
Яна тащила на спине катушку, от которой ползла черная змейка провода. Ходьба по зыбкому песку в тяжелых мужских ботинках утомила ее, полевой телефон и катушка давили к земле, лямки врезались в плечи. Она шла с трудом, но спешила изо всех сил: Станек уж, наверно, ждет.
Провода, который искала, нигде не было. Недавно здесь проехала машина, порвала его и, намотав на колесо, уволокла за собой в глубь леса. Пришлось идти туда и Яне.
Станек, конечно, уже ждет и хочет сказать…
Он так часто ей улыбался, словно хотел произнести то единственное слово, которое сразу бы сняло какую-то скованность, уже долгое время мешавшую им.
В тот день, когда она перешла из медпункта к связистам, к нему, эта скованность еще больше усилилась.
Он катал ее тогда на лодке по Хопру и сказал:
— Я еще никогда не слыхал такого голоса, как у вас. А впрочем, слыхал! Давно еще, у нас дома. Чей он был? — И сам рассмеялся: — Не знаю. Может, голос реки. — Он погрузил весла в волны Хопра. — Но не такой, а невидимой реки…
Она не понимала его. Он посерьезнел:
— Мне хотелось бы чаще видеть вас.
Несколько дней она боролась с собой. О нем говорили разное — и что он порвал с Павлой, и что он встречается с ней опять. Говорили, что он не постоянен. Но должна ли она верить всему этому?
Она шла к медсестре Павле и лгала:
— Папа хочет, чтобы я была рядом с ним.
А потом лгала отцу:
— Я хотела бы быть поближе к тебе.
Обстоятельства для получения новой профессии были благоприятны: соединение Свободы увеличивалось до трех батальонов, и телефонистов не хватало. Помогло знание языков и четкая дикция. Так исполнилось ее желание. И желание Станека.
Недавно он подарил ей духи «Белая сирень». За то, что она четко работает на связи? Или потому, что ее похвалил сам майор Давид? Вероятно, поэтому. Иначе бы он потребовал в награду за эти духи поцелуй, как это делают другие мужчины. Но он не хотел ничего. И все же она понимала, что духи он преподнес не только за похвалу начальника связи. Напряженность между ними еще больше усилилась. Но сегодня он, может быть, скажет это самое прекрасное слово.
Яна углубилась в лес. Она упорно искала провод, пока не нашла его. Зацепившись за пень, он наконец-то оторвался от машины. Яна соединила его, проверила связь с коммутатором. Отозвался Махат.