— Тихо, женщины! Не шуметь! Вон отсюда! Сами знаете — когда заседает Совет, вам здесь находиться запрещено!
Дежурный евнух — а их в гареме множество — оказался неопытным новичком и никак не может загнать женщин за загородку гарема.
— Ну, красавицы, уходите отсюда, прошу вас. Будьте умницами, идите домой!
Стражники при зале заседаний Совета очень злятся и куда менее терпеливы и снисходительны к дамам из гарема, затеявшим возню в столь неподходящий момент:
— А ну убирайтесь к себе, а то сейчас получите! Совет заседает!
Молодые женщины, огорченные тем, что игра окончена, поглядывают на большой фонтан, опасаясь, что Анну, как самую недисциплинированную, серьезно накажут. Но она сама спускается к стражам, прижимая к груди свою корзинку:
— А что случилось? Почему вдруг такое важное заседание?
Начальник стражи, узнав Анну, смягчается и вступает с ней в доверительный разговор, показывая тем самым, что он выделяет ее среди этих глупых бабенок:
— Военные дела, госпожа, в лагерь бейлербея отправляется подкрепление. Уже чистят лошадей для отряда отборных воинов, который выйдет в путь на рассвете.
Анна бежит к апартаментам Хасана. Душа у нее замирает от тревоги, и ей просто необходимо услышать слова утешения от Османа Якуба.
Бейлербей прислал лаконичное и загадочное послание, позволяющее все же догадаться, что он остро нуждается в военной помощи и, не полагаясь на слишком слабых союзников, решил набрать армию наемников, и вот теперь требует, чтобы ему поскорее выслали деньги и золото.
Совет одобрил требование Арудж-Бабы, собрал сколько смог золотых монет, но главным образом золотых слитков и драгоценностей, и вручил все это назначенному капитаном принцу Хасану, чтобы тот под эскортом отряда отборных солдат отвез ценности в западные районы, где сейчас воюет Баба.
По окончании столь важного заседания Совета, который решал, какой ответ дать Аруджу, Хайраддин уединился с сыном для серьезного обсуждения сложившейся ситуации.
Слишком многое им непонятно, слишком многое тревожит. Прежде всего похоже, что Арудж-Баба попал в очень серьезную переделку, раз ему приходится брать наемников: братья всегда старались этого избегать. Больше того, войско, которое Баба хочет нанять, принадлежит некоему султану Ибрагиму, никогда прежде не бывшему союзником Краснобородых. Разработал план и установил связь с этим Ибрагимом, кажется, султан Феса — тоже человек ненадежный, не числившийся в друзьях берберов и даже, наоборот, нередко выступавший против них. Впрочем, Хасан знает его, он был в Алжире — и не заложником, а обычным пленным — как раз в то время, когда там находился и Комарес.
— Отвези ему эту казну, но гляди в оба и Аруджу скажи, пусть не забывает об истории с султаном Белима.
Чтобы развеять грустные мысли, Хайраддин рассказывает сыну старую историю, немало позабавившую Краснобородых еще в дни их молодости. Однажды Арудж-Баба, владевший тогда всего шестью галиотами, но уже испытавший себя в деле, встретил какого-то щедрого и общительного султана, который пригласил его погостить месяц в своем дворце — в доказательство дружеского расположения и удовольствия, которое доставляет ему общество Краснобородого. В знак уважения и приязни он открыл даже перед Аруджем двери своего гарема.
— Выбирай кого хочешь, — сказал султан Белима, вталкивая его в гарем. — Пока ты здесь, они будут твоими.
Арудж-Баба выбрал себе трех женщин, но к концу своего пребывания во дворце Белима он весь был покрыт чесоткой, после чего поклялся никогда не полагаться вслепую ни на одного государя.
Еще прежде, чем окончился Совет, поскольку и у стен есть уши, до Османа уже дошла весть о предстоящей экспедиции, так что, когда к нему прибежала Анна де Браес, ничего нового он от девочки не услышал, только сердце у него заныло сильнее.
— Вечные войны и сражения! И почему только Господь Бог не вытравит из сознания людей само это слово — война?
Анна заперлась в комнате, где настаивались травы, и как одержимая принялась работать иголкой. Осман же стал готовить в дорогу вещи Хасана, злясь на бейлербея, который, вместо того чтобы прожить свою старость в покое, пускается в такие опасные приключения.
— Не может усидеть на месте, — ворчал он. — Воевать ему, видите ли, необходимо. Вот одержимый! Обязательно ему надо полюбоваться на то, как люди выпускают друг другу кишки.
Арудж же решил захватить все Африканское побережье, чтобы потом нанести удар по Испании и присоединить к своим владениям еще и ее. Осману Якубу прекрасно известно, что это давняя его мечта, но мечта безумная. Арудж-Баба не подумал, готов ли он к такому предприятию. Просто посмотрел в зеркало, увидел, что старость не за горами, что нужно поторапливаться, и вскочил на коня. А все его люди — солдаты и офицеры, — как стадо гусей, помчались за ним навстречу своей гибели.
Потом Осману становится неловко оттого, что он так несправедлив к своему господину. Арудж-Баба вовсе не дикий зверь главное для которого — кусаться, нет, он великий государь. Будучи хорошим хозяином, он никогда не позволит своему народу умереть с голоду и никогда не пошлет людей на убой без великой необходимости или даже ради достижения благородной цели. Может, он руководствуется какой-то высшей целью, не известной подданным и слугам? Но стоит в душу старика закрасться сомнениям — все, покоя как не бывало, и потому Осман Якуб, стиснув зубы, гонит от себя дурные мысли.
— Работай, работай, — приказывает он себе, — готовь вещи, чтобы у мальчика было под рукой все, что ему может понадобиться.
Хасан присылает сказать, что ему нужен в дорогу один небольшой сверток. Значит, придется дать ему с собой только плащ. А Осман Якуб вытащил из сундуков горы вещей, которые теперь придется укладывать на место. Вот так всегда. Хасан отказывается от хорошо подобранной одежды. Слава Богу, что его слуге Осману Якубу Сальваторе Ротунно — когда-то нищему рыбаку — не надоедает каждый день любоваться этими прекрасными одеяниями, которые он заботливо развешивает, чистит, гладит и держит в порядке до подходящего случая.
Прежде чем свернуть плащ, Осман зашивает в одну из его складок маленький мешочек с обломком клюва только что вылупившегося орленка, двумя шерстинками из хвоста фараоновой мыши и чешуйкой от рыбы, найденной посреди пустыни: вместе — это замечательный талисман.
Назавтра все готово к отъезду принца Хасана и его отборного войска. Помощником командира назначен Ахмед Фузули, два дня назад прибывший из своего оазиса. По призванию он не воин, но всегда участвует в военных походах из чувства дружбы, и стоит Фузули только учуять, что дело пахнет войной, как он немедленно бросается на помощь Хасану.
Во дворе перед конюшнями все строго и торжественно — так бывает перед важными событиями. Дворцовая гвардия выстроилась в полном составе, чтобы проводить в поход лучших всадников, которым предстоит тяжкое испытание — как можно скорее добраться до далекого военного лагеря Аруджа. Во главе отряда, на коне, — сам принц Хасан. Ахмед Фузули — в центре, рядом с казной, хранящейся в специальном сундучке, который поставлен на особый возок, способный выдержать быструю езду и дальнюю дорогу.
Из внутреннего перехода, соединяющего конюшни верхним уровнем дворца, двое солдат выволакивают какую-то девушку, которая вырывается и кричит:
— Руки прочь, идиоты! Вы же уронили ее!
И действительно, выпавшая из рук девушки корзинка докатилась бы до самого обрыва, если бы ее вовремя не остановил конюх, сразу узнавший Анну и освободивший ее из рук двух новичков, только что взятых на почетную службу в дворцовую стражу и очень удивленных тем, что от них требуют уважительного отношения к какой-то девчонке, к тому же без чадры. Анна де Браес подхватывает свою корзинку и бежит искать Хасана.
В предрассветной дымке еще только вырисовываются контуры мечети с ее высокими минаретами, а муэдзин уже созывает верующих на молитву. Когда же молитва кончается, Анна, добежавшая до головы колонны и идущая рядом с конем Хасана, перед самым открытием ворот вынимает из своей корзинки атласную феску рубинового цвета, расшитую серебряными нитями: каждый узор — отдельная картинка. Если рассматривать их по порядку, то можно узнать всю историю, начавшуюся с плавания двух галер.