Минута шла за минутой, а часовой не торопился. Он всматривался в ночь, а Ганс, чья жизнь висела на волоске, лежал, прижавшись к стене, у самых его ног. Наконец, устало зевнув, часовой повернулся и медленно направился к дальнему концу галереи. Неподвижная фигура тут же ожила и быстро скользнула наверх по ступеням. По обеим сторонам галереи стояли каменные колонны, и черный человек прокрался к одной из них, чтобы притаиться под ее прикрытием.
А дальше происходит вот что. Часовой идет по переходу и меч его лязгает о кольчугу при каждом шаге. Не доходя трех футов до неподвижной фигуры за колонной, он поворачивается, меняя направление своего маятникообразного движения. Тут черный человек отделяется от колонны и шаг в шаг бесшумно следует за часовым как его собственная тень. Они ступают вместе и раз и два, но затем…
Ганс нагибается и стремительно, как молния, бросается на свою жертву. Плотная тряпка наброшена на лицо часового, а сам он опрокинут и падает навзничь, издав короткий придушенный крик. Здесь, на каменном полу происходит яростная, хотя и беззвучная борьба в темноте.
И хотя стражник был крепким малым и искусным бойцом, он не мог тягаться с таким силачом, каким был Одноглазый Ганс. Тряпка, накинутая на голову дозорного, была крепко завязана, а затем, несмотря на все сопротивление, Ганс также крепко связал бечевкой его руки и ноги. Теперь, когда дело было сделано, он поднялся на ноги и отер пот со лба.
— Слушай, братец, — прошептал Ганс, приставив что-то холодное и твердое к шее своей жертвы, — тебе знакомо это ощущение? Это кинжал и, если ты развяжешь тряпку и издашь хоть единый звук, я проткну им твою глотку.
С этими словами он сунул кинжал в ножны, поднял связанного стражника и, перекинув его через плечо, как куль с картошкой, стал спускаться по лестнице. Он шел по ступеням так легко, точно его ноша ничего не весила. и затем свернул к месту под аркой, откуда недавно пришел. Опустив стражника на землю, Ганс сначала снял с него все оружие, а затем прислонил к косяку.
— Здесь, братец, нам будет удобнее потолковать с тобой. Честно признаюсь, что привело меня сюда. Мне надо найти молодого Барона Отто, которого тут держат в плену. Если ты мне скажешь, где он, мы мирно разойдемся, а если нет, мне придется перерезать тебе глотку и искать кого-нибудь другого, кто поможет мне. Скажи, ведь ты не откажешь мне в этой любезности?
Стражнику ничего не оставалось, как кивнуть головой, которой ему совсем не хотелось рисковать.
— Вот и славно! Тогда я развяжу тебя, но помни, про мой кинжал.
Ганс снял с бедняги путы, и тот медленно, с трудом поднялся на ноги. Вид у него был такой смущенный, будто он еще не совсем проснулся от кошмарного сна. Его правая рука скользнула к бедру, но не нащупала ничего, кроме пустых ножен.
— Поспеши, приятель, — сказал Ганс нетерпеливо, — время не ждет, упустишь — не догонишь. Покажи мне поскорее дорогу к юному барону Отто или… — и он выразительно провел лезвием ножа по своей твердой ладони.
Больше уговаривать бедолагу не пришлось. Повернувшись, он тронулся в путь, а Ганс двинулся за ним следом. Ночная тьма поглотила их, и вот уже в Замке Дерзкого Змеелова снова воцарилась сонная тишина.
Глава 11. ВЕРНЫЙ СЛУГА ВЫЗВОЛЯЕТ ОТТО ИЗ ТЕМНИЦЫ
Маленький Отто лежал на жесткой скамье в своей темнице, разметавшись в беспокойном сне. Внезапно тяжелая рука опустилась на его плечо, а незнакомый голос прошептал в самое ухо:
— Барон Отто, просыпайся и вставай поскорей! Одноглазый Ганс пришел спасти тебя.
Отто сейчас же проснулся и в темноте приподнялся на локте.
— Одноглазый Ганс? Кто это?
— Я забыл, что ты не знаешь меня, — ответил Ганс. — Я — верный слуга твоего отца и единственный человек, не считая кровных родственников, кто не бросил его в несчастье. Все слуги покинули его, кроме меня. Но я предан ему всем сердцем, поэтому и пришел сюда, чтобы вывести тебя из темницы на волю.
— О, дорогой Ганс, если бы тебе это только удалось! — вскричал бедный мальчик, — если бы ты смог забрать меня отсюда! Но не представляю, как ты это сделаешь. Ведь я так слаб и болен, что не сумею тебе в этом помочь.