— Подставь плечо, — сказал барон. Поднимаясь на ноги, он судорожно обхватил Ганса, так что тому, казалось, передались боль и напряжение его господина. Минуту барон стоял, собираясь с силами, а затем двинулся вперед, точно на поводу у своей неотступной мысли. У двери он остановился на минуту, борясь со слабостью, и тут столкнулся со своим кузеном, мистером Николасом, поспешившим на зов управляющего.
— Конрад, — взмолился мистер Николас, — тебе нельзя вставать, вернись!
Но барон вместо ответа посмотрел на него налитыми кровью глазами и со скрежетом стиснул зубы. Больше никто уже не решался его останавливать.
В молчании, медленно переставляя ноги, барон неуклонно двигался вперед. Вот он пересек большой зал, шаг за шагом преодолел винтовую лестницу и снова со своей безмолвной свитой устремился к цели, изредка прислоняясь к стенам, чтобы перевести дух. Наконец барон достиг длинного мрачного перехода, освещенного единственным маленьким окошком в дальнем углу. На пороге комнаты, в которую вел этот коридор, он помедлил немного, затем распахнул дверь.
Внутри, кроме Урселы, не было никого. Старая служанка сидела у огня со свертком на коленях. Она не видела, как вошел барон.
— Где твоя госпожа? — спросил ее барон Конрад. Старуха вздрогнула от неожиданности и подняла глаза на своего хозяина.
— О Господи! — воскликнула она и перекрестилась.
— Где твоя госпожа? — повторил барон хриплым голосом и, не дождавшись ответа, спросил: — Она умерла?
Минуту нянюшка смотрела на него, моргая выцветшими глазами, и вдруг из ее груди вырвался душераздирающий вопль. Вряд ли какие-либо слова могли ответить Барону более красноречиво. И, точно отзываясь на крик нянюшки, прозвучала жалоба тростниковой дудочки. Она шла из свертка на коленях Урселы.
— Что это у тебя? — спросил Барон, и голос его дрогнул. Старуха откинула тряпку, и все увидели маленького, слабенького мальчугана, чей жалобный голосок напоминал звук дудочки.
— Это твой сын, — сказала Урсела сквозь душившие ее рыдания. — Дорогая баронесса оставила его нам, когда ангелы пришли за ней. Она только и успела наречь его именем Отто и благословить.
Глава 4. МОНАСТЫРЬ «БЕЛЫЙ КРЕСТ НА ГОРЕ»
Зеркальные воды Рейна, отражая ясные небеса с плывущими мимо белыми облаками, несутся на встречу Михаэльсбургу. Этот городок вознесся на горном склоне, покрывшись сетью низкорослых виноградников, полями и фруктовыми садами. Но главное украшение этого местечка — монастырь под названием «Белый Крест на Горе». Внутри его белокаменных стен ничто не нарушает мира и благодати. Тишина прерывается только петушиным пением, куриным кудахтаньем или блеянием коз, если не считать святой молитвы, отзвуков дальнего пения или звуков погребального колокола. С высоты монастырской колокольни хорошо видны и гора, и долина, и река, извилистой лентой уползающая к горизонту.
За мирными стенами монастыря никогда не раздавалось бряцание оружия, звон подков и выкрики свирепых военных команд. Даже в те времена, когда сосед частенько восставал на соседа, а война и разбой, казалось, вот-вот одержат верх над миром и справедливостью, не все люди стали разбойниками, были и такие, кто не хотели участвовать в злых делах и уходили в монастырь. Именно к таким людям принадлежал аббат Отто.
Это был бледнолицый человек кроткого нрава. Глядя на его мягкие добрые, под стать ему самому, руки, никому и в голову не могло прийти, что они держали на своем веку и рукоять меча, и копье. Тем не менее в дни императора Фредерика, внука великого Краснобородого, никто не был таким искусным воином, как он. Но внезапно, доподлинно неизвестно почему, он полностью изменился. В расцвете молодости, славы и растущего могущества он отказался от своей прошлой жизни и ушел в тихую монастырскую обитель, бесконечно далекую от забот и суеты света, которому он до того принадлежал.
Поговаривали, это случилось потому, что его возлюбленная предпочла ему его брата. Когда молодых обвенчали, Отто Вольберген покинул церковь с безвозвратно разбитым сердцем. Даже если так и было, то было это так давно, что теперь уже мало кто помнил эту историю.
Цок-цок! Дзынь-дзынь! Рыцарь, закованный во все доспехи, скачет по крутой горной дороге, которая петляет по виноградникам то слева направо, то справа налево по склонам Санкт-Михаэльсбурга. Блестящие шлем и кираса сияют в полуденном солнечном свете, потому что в те дни ни один рыцарь не решался пуститься в путь без полного вооружения. Перед собой он держит в седле какой-то сверток, завернутый в складки грубого серого плаща. Этот рыцарь, взбирающийся на склоны Санкт-Михаэльсбурга, жестоко болен — голова его клонится на грудь от слабости и боли. Кто же это? Приглядевшись, вы узнаете в нем барона Конрада. Он покинул ложе болезни, на рассвете сам оседлал коня и, никому не сказавшись, устремился в туманный, сумрачный лес. Привратник, спросонок не понимая, что делает, открыл ворота тяжело раненному барону и осознал это, только когда всадник был уже далеко. Восемь лье проскакал барон в этот день, ни разу не остановившись, чтобы перевести дух. Но теперь он достиг цели своего путешествия.