В тени деревянных ворот Санкт-Михаэльсбурга барон натянул поводья и остановил коня. Затем он дернул за веревку, привязанную к воротам, и в ответ услышал звон колокольчика, отозвавшегося в сторожке привратника. Спустя короткое время маленькое смотровое окошко больших деревянных ворот отворилось. Привратник, брат Бенедикт, высунул свое доброе морщинистое лицо, чтобы рассмотреть нежданного гостя во всех его доспехах на боевом коне. Бедное животное так изнемогло за время бесконечного пути, что круп его покрылся клочьями пены. Гость и сторож обменялись несколькими словами, после чего маленькое окошечко снова захлопнулось, а из-за ограды стали слышны удаляющиеся шага брата Бенедикта.
Громко шлепая сандалиями, он отправился доложить аббату Отто о прибытии барона Конрада, а барон остался за воротами ждать ответа, неподвижный и величественный, как конная статуя самому себе.
Наконец шаги монаха зашаркали в противоположном направлении, загремели отворяемые засовы и отброшенные цепочки, ключ повернулся в замке, и ворота медленно раскрылись. Пропустив барона, они так же медленно закрылись за ним.
Аббат Отто стоял у стола, когда барон Конрад появился на пороге его комнаты с высокими сводами. Свет из окна позади старого человека падал на него так, что голова с редкими седыми волосами казалась окруженной золотым нимбом. Руки аббата, белые, благородной формы, отдыхали на столе поверх листов пергамента, испещренного древнегреческими письменами, которые он трудолюбиво разбирал. С лязгом, исходящим от кованых сапог, барон Конрад прошел по каменным плитам через всю комнату и остановился против святого старца.
— Что привело тебя сюда? — спросил аббат.
— Я ищу убежище для своего сына и внука твоего брата, — ответил барон и, откинув складки плаща, показал лицо спящего младенца.
Минуту аббат молчал, задумчиво глядя на ребенка. Но затем снова обернулся к барону.
— А что скажет об этом его мать?
— Ничего не скажет. Она мертва. — Барон с трудом произнес эти слова. — Сейчас она, должно быть, в раю с Божьими ангелами.
Аббат внимательно взглянул на барона.
— О! — вздохнул он сокрушенно, а затем, заметив, какое белое и изможденное лицо у барона, спросил: — Ты и сам болен, как я погляжу?
— Да, я еле вырвался из лап смерти, но не об этом речь. Возьмешь ли ты моего ребенка под свое покровительство? Мой дом — неподходящее место для него. Он оказался слишком грешным и грубым даже для его матери.
Лицо барона снова передернулось от мучительных воспоминаний.
— Да, — ответил старец, — пусть он останется здесь.
Он протянул руки, взял ребенка и добавил:
— Было бы совсем неплохо, если бы все малые дети в эти жестокие времена оказались за стенами святых монастырей. Здесь они научились бы добру и принесли его в мир взамен грабежей и убийств.
Аббат постоял еще некоторое время молча, задумчиво рассматривая младенца на своих руках, потом снова обратился к барону Конраду.
— Скажи мне, не смягчилось ли твое сердце под ударами жестокой судьбы? Можно ли надеяться, что ты не вернешься больше к своим разбойничьим набегам?
— Я в самом деле решил не нападать больше на сытых свиней из города, — ответил барон, — потому что это была последняя просьба моей дорогой жены.
Лицо аббата осветилось улыбкой.
— Как я рад слышать, что твоя заблудшая душа наконец отвратилась от кровавых дел!
— Ты не понял меня, — прервал его барон, — я ничего не сказал о прекращении войны. Клянусь небом, я еще отомщу своим врагам!
Свои слова он сопроводил ударом кованого сапога об пол, руки сжал в кулаки, а зубы стиснул в свирепом оскале.
— Послушай, я расскажу тебе, из-за чего на меня обрушились все беды. Две недели назад я отправился в поход против жирных бюргеров из долины Грюнхоффена. Они во много раз превосходили нас числом, но городские свиньи не в состоянии устоять против таких воинов, как мы. Тем не менее, охранявшие караван стражники задержали нас в засаде, устроив её перед мостом. В это время остальные ухитрились увести нагруженных кладью лошадей подальше. Они успели отойти от моста мили на три или даже больше. Взяв мост, мы ринулись за ними, но до того как мы успели их настичь, к ним присоединился барон Фредерик, хозяин Замка Дерзкого Змеелова. Он получает плату от горожан за то, что вместе со своими людьми охраняет их от других воинствующих рыцарей.