Естественно, на самом деле она не думала так даже секунду! Ей была противна сама мысль сотрудничать с теми, кто похищает людей, проводит над ними эксперименты и для достижения собственных целей готов убивать невиновных. Но чего только не скажешь, чтобы твой похититель хоть немножко, но снизил внимательность. Может, капелька доверительности сможет спасти ей жизнь, когда их настигнут нелюди Секции и начнут метать молнии?
Ответить ее похититель не ответил. Собирался, но в это время где-то вдалеке за спиной что-то очень сильно хлопнуло. Девушка даже ощутила вибрацию, которая от дороги передалась подвеске автомобиля, а от нее — спине. Она даже подумала, что позади них самолет сбросил тяжелую авиабомбу из своего брюха.
— Что это было? — спросила она, чувствуя неладное. — Что-то взорвалось?
— Как я и говорил, нелюди слишком рассчитывают на свои силы, — ответил индеец, и Кот разглядела в его глазах, отраженных в зеркале, отблески торжества.
Глава 11
Погоня! Что, черт возьми, может быть скучнее погони? Может, на коротких дистанциях это и является действием динамичным, будоражащим кровь, но когда между тобой и преследуемым около двадцати километров — скука смертная! Ничего же не происходит!
Мерно гудит на высоких оборотах двигатель внедорожника. Серая лента шоссе тянется через одинаковые, словно клонированные, поля. Изредка говорят что-то коллеги — просто так, чтобы разрушить тягостное молчание. Несмотря на высокую скорость, расстояние сокращается так медленно и незаметно, что впору уснуть.
И делать нечего! Вот совсем! Первые пять-десять минут преследования похитителя еще были наполнены делами: запросить из Феодосии полицейские перехватчики, уговорить военных выделить вертолет, ввести протокол «Разведение мостов», чтобы перекрыть порты, аэропорты и вокзалы. А потом потянулось ожидание. Делать нечего — сиди на заднем сидении и смотри по сторонам. Вот и все.
Дурное дело! С самого начала, с самого первого дня, все, что можно, шло не так и не туда. Приехали за психопатом, убивавшим девушек, а столкнулись с заговором, целью которого было избавиться от главы преступного синдиката Крыма руками сотрудников Серебряной Секции. Собрались уже браться за этот клубок, как похитили Кэйтлин. И не просто украли и попытались спрятать, нет! Злодей, вместо того, чтобы заблокировать ее ДНК-маркер, устроил гонку по полуострову, перекрыть выезды с которого проще, чем чихнуть.
Вот зачем? Зачем было похищать девушку, гнать по ровной, как стрела, дороге, зная, что никуда тебе убежать не дадут? Какой смысл? Еще один элемент подставы? Догоним, а на руках у нас окажется личный водитель Немировского, который получил приказ везти девушку в Феодосию лично от хозяина?
Какая-то несуразность!
— Кэйтлин продолжает двигаться в прежнем направлении, — третий раз за поездку сообщила Шар’Амалайя, спалившая очередную ватную палочку с образцом ДНК девушки. — Расстояние между нами сократилось до семнадцати километров.
— Еще полчаса, и возьмем их! — убежденно заявил гном.
А я вот, чем дальше мы продвигались, тем меньше разделял его уверенность. Зато все чаще задумывался о том, что мы в очередной раз залезли в ловушку. Ну не может такого быть, что человек или группа людей, разработавшие план похищения Кэйтлин из штаб-квартиры Секции, не подумали о том, что им потом придется куда-то убегать с полуострова!
— О чем думаешь, Антон? — чуткий дар Годроха уловил какие-то мои поверхностные эмоции, и орк, которому тоже нечего было делать, задал вопрос.
— Пытаюсь поставить себя на место преступника, — сказал я. — Понять, как он рассчитывает уйти от преследования.
— И какие выводы сделал?
— Да никаких! Если бы это делал я, то для начала не стал бы пытаться уйти по трассе, которую довольно легко перекрыть с двух сторон.
— Может, у него не было выбора? Мы слишком быстро сообразили, как похитили Кэйт, и начали преследование?
— Может… — с сомнением буркнул я.
— Но ты в это не веришь?
— Нас дважды опередили. Почему все уверены, что в третий раз на опережение сыграем мы?
— Переоценка противника так же опасна, как и его недооценка.
— Да я понимаю!
— Стоит дождаться окончания погони, — орк сложил руки на груди и прикрыл глаза.
— Годро? А если мы опять ошиблись?