— И этому может быть только одно объяснение, — сказал я. — Под воздействием запретного артефакта оказался не только Горын, но и большая часть его ближнего круга. Только так его странности могли оставаться незамеченными, даже если проявлялись они в среде хорошо его знающих людей. К тому же вспомним, как он бежал на яхте. Не один, а с несколькими верными людьми, которых, в общем-то, не обязательно было с собой брать.
В принципе, выводы я озвучивал довольно очевидные, но и опустить их тоже не выходило. Нужно было, чтобы все понимали, как именно нас использовали. И хорошенько разозлились. Потому что спускать такое с рук нельзя ни в коем случае. И так ходят слухи, что екатеринодарская секция мышей не ловит, не хватало еще, чтобы нас в прямом содействии преступникам обвиняли.
— Это же кем надо быть, чтобы целый бандитский клан под контроль, словно марионеток, взять? — то ли удивился, то ли восхитился гном. — Да еще и крутить ими полгода?
— Очень умелым психологом, — Кэйтлин оторвалась от телефона, оглядела всех по очереди, чуть смутилась. — Что? Я бы смогла, например.
— Нет, — с едва обозначенной улыбкой сказала ей Шар’Амалайя. — У тебя бы нервы сдали к концу первой недели.
С тех пор, как эльфка сделалась наставницей попаданки, она не упускала случая в какой-нибудь мелочи ее поддеть. Вероятно, был в этом какой-то наставнический этикет. Традиция, овеянная веками.
— Тем не менее, у кого-то нервов хватило, — я прошелся по гостиной, задумчиво постукивая себя пальцем по подбородку. — Но вот что интересно — подставляя Горына, этот «кто-то» собирался одновременно избавиться и от части его людей. Зачем?
— Месть, — твердо произнесла Кэйтлин. — У нас дома книжка такая есть, «Граф Монте-Кристо», так вот там мужик двадцать лет месть своим врагам готовил. Одного разорил, второго заставил самоубийством жизнь покончить, третьего… черт, не помню уже. Но не суть. Основной мотив — месть. Надо искать среди тех, кому Немировский причинил боль. Ой…
Тут она сообразила, что мы говорим о работорговце, много лет сознательно и целенаправленно причинявшем боль другим людям. Пусть не сам, не своими руками, но намеренно.
— Принимается, — тем не менее произнес я, хотя в предложенную Кэйтлин версию верил меньше всего.
Слишком театрально и драматично бы это вышло, окажись такая версия правдой. Вроде канадского комикса: мальчик, чью сестру похитили и продали в рабство люди Горына много лет назад, вырос и решил отомстить. Случайно (первое «не верю!») ему в руки попадает древний артефакт, позволяющий управлять людьми, стоит только получить капельку их крови. Затем наш мститель находит возможность разжиться кровью Горына и его ближнего круга (второе «не верю!») и подчиняет их своей воле. Вместо того, чтобы заставить их покончить с собой, предварительно принудив признаться во всех грехах на камеру, он устраивает сложную многоходовку, в результате которой его обидчики становятся подозреваемыми в серии убийств.
Сериал, вроде тех, что так любит Кэйтлин, из этого можно было бы сделать неплохой, но я бы такой смотреть не стал. Потому, как — ну чушь же!
— Конкуренты, — высказался гном.
Я кивнул и ему. Эта версия была правдоподобнее мести, но тоже не идеальной. Матерые преступники, у которых могли быть претензии к затянувшемуся правлению Горына, не стали бы трубить на весь мир о том, что им в руки попал столь мощный артефакт. Они могли бы, конечно, с его помощью извести Немировского и все его окружение, но вот девчонок убивать им смысла не было.
— Сам-то что думаешь? — Шар’Амалайя высказываться не стала, справедливо рассудив, что раз уж в штате имеется следователь, то ему и карты в руки.
— Захват власти изнутри группировки, — не стал я тянуть с интригой. — Кто-то из ближнего круга Горына. Кто-то, у кого была возможность получить кровь каждого ближника для венца, кто-то, кто знал обо всех планах лидера, и кто-то всегда остающийся в тени. Если я прав, то в скором времени этот кто-то начнет прибирать упавшую власть к рукам.
— Если это так, зачем он вместе с Горыном отправил на смерть несколько его людей? — уточнил Годрох. — Они ему как раз пригодились бы при «восшествии на престол».
— Для убедительности? — пожал я плечами. — Не смог добыть образцы их крови? Я не знаю. Но версия мне кажется самой правдоподобной.
— Только вот Жданыч ни на кого не указал, — неожиданно ввязался в спор домовой. — А новых людей в окружении Горына не появлялось уже пару лет. Это что же, полтора года наш злыдень сиднем сидел, а потом вдруг — раз, и решил стать самым главным?