- Еретики и бесы! Что за наваждение... - святой брат и принятый маг Третьего Круга Посвящения, урожденный Максимилиан Штольц, ныне брат Игнасио, начинал ощущать, что его монашеское смирение заканчивается, не говоря уже об обычном человеческом терпении.
Десять месяцев он болтался по степи среди немытых язычников, трясся в крытом тегреге, словно язык в колоколе, кормил собой надоедливый гнус, плавился от жары, мок под ливнями, мерз на ветру и под мокрым снегом. Три последних месяца из этих десяти он ел исключительно местную походную бурду, запивая гнусным орчьим пойлом, с усилием пытаясь глотать нечто совершенно пресное и не задумываться, чем оно было, пока еще могло бегать. На песчаном участке степи, граничащем с пустыней Шаргадах, по непонятным причинам умер один из эрийских наемников. Судя по явным признакам отравления, его укусило что-то, прятавшееся в редкой траве. Несмотря на все заклинания для выведения яда из тела, эриец отдал душу Властелину. Тварь так и не нашли и даже на трупе следов укуса не обнаружили. А орчьи проводники-джимыллаги и воины-хадар из сопровождения подняли панику и принялись спешно сворачивать лагерь, гортанно крича что-то по поводу смерти, пришедшей из песков.
По мере углубления в степь желудок отказался принимать местную воду. На протяжении трех недель все попытки пить ее или есть что-то, на ней приготовленное, неизменно сопровождались протестами со стороны бренного человеческого тела. Протесты эти выражались неизменным задумчиво-сосредоточенным сидением на корточках среди щекочущей ягодицы травы.
И все эти прелести, как оказалось, подразумевались под невинным заданием: «Это будет не сложно, я нашел надежных проводников и эскорт. От вас требуется только вскрыть курган, войти в него и забрать то, что нас интересует.» А теперь еще этот растреклятый курган, бесы его побери вместе с Великой Степью и со всеми ее орками, ковылями, карганой, типчаками, дерисунами, гайлангалами и табраганами вплоть до самого Алсын-Ыбинна!.. Этот проклятый Властелином холм как будто нарочно испытывал терпение брата Игнасио. Причем, во всем этом не было ни капли магии, никаких чар, которые можно было бы снять, или как-то иначе противостоять им. Как будто сам склон изобиловал высоким железом, напрочь рассеивающим всю направленную на него магию, и с этим ничего нельзя было поделать.
- Жерар!
- Да, Ваше Благолепие.
- Перенесите лагерь сюда.
- Но лошади не хотят...
- Жерар, я не прошу вас переносить сюда лошадей - подгоните их ближе настолько, насколько это возможно.
Это был тот самый курган среди тех самых курганов - рисунки в истертых письмах Хьюза достаточно четко свидетельствовали об этом. И именно здесь копал упрямец Ван Альтенберг. Или Альтенберг ошибся, потому ничего и не нашел? Во всяком случае, поверхность кургана была девственно гладкой - никаких ям или отвалов, пусть даже поросших травой. Этого просто не могло быть!
Вечер принес редкие порывы холодного ветра, встревоженный свист сурков и ощущение впустую потраченного времени. Брат Игнасио нервно теребил рукава серой робы, укутавшись в плотный шерстяной плащ и сосредоточенно глядя на поверхность варева, булькавшего в котелке. Наваждение какое-то! Но ведь так... так просто не бывает! Магия рассеивалась, а ориентиры терялись. При попытках подойти к нужному месту идущий обязательно сбивался с пути в одну или в другую сторону и оказывался правее или левее по склону. Арбалетные болты ухитрялись в полете повернуть чуть ли не под прямым углом и угодить совсем не туда, куда требовалось, вопреки всем законам природы и Властелина, Высочайшего и Величайшего. Так что даже с их помощью не удавалось отметить расположение вожделенного прямоугольника. Не срывать же курган до основания! Силами десяти человек это сделать вряд ли возможно. Даже если сам брат Игнасио тоже будет копать, это все равно не поможет!
Монах принялся тереть виски - голова гудела от усталости. Чуть поодаль хадар и проводники тихо переговаривались на своем режущем слух наречии. Орки суеверно сторонились склона, да не то что склона - даже подножия кургана. Посулы дополнительной платы подманить их ближе не смогли, и даже намеки на то, что в ход могут быть пущены мечи, тоже не испугали. Широкоплечие орки-хадар, которым самый высокий из эрийцев едва доставал макушкой до подмышки, в ответ на угрозы небрежно положили ладони на рукояти сабель, и пришлось спешно объяснять им, что толмач просто неправильно понял сказанное.