- Пап, а куда мы едем?
- К Копфшмерцену. Нам нужно забрать твой подарок.
* * *
День не задался с самого утра. Да и внезапный визит в таверну не входил в планы того, кто сидел в беседке, так и не притронувшись к своему чаю. Иногда состоятельные горожане желали уединения, и для таких посетителей на заднем дворе «Императорского Благословения», подальше от открытой террасы и посторонних ушей, была поставлена эта беседка.
При других обстоятельствах утреннее чаепитие в лучшей таверне Кённена было бы приятным, но компания брата-пунитора ордена Бдящих никак не могла порадовать.
- Вы не догадываетесь, зачем я мог пригласить вас сюда, мой любезный друг? - длинные пальцы мага-карателя отбивали дробь по подлокотнику садового кресла. - Какая жалость! Я рассчитывал на большую сообразительность с вашей стороны.
Густая листва оплетающего беседку плюща чуть вздрагивала под дуновениями легкого ветерка. На краю вазочки со смородиновым вареньем копошилось несколько ос, пытаясь добраться до ароматного сиропа.
Высокого молодого человека лет тридцати с белокурыми локонами до плеч вряд ли можно было бы принять за мага-карателя, если бы не соответствующая его сану синяя атласная роба, расшитая золотисто-желтым по подолу и рукавам. Широкий кружевной воротник и изящные напомаженные усики над тонкими губами больше подошли бы столичному франту, но цепкий взгляд голубых глаз, льдинками сверливших собеседника, выдавал в нем представителя ордена Бдящих.
В левом ухе мага висела ажурная золотая серьга в виде сомкнутой в Святой Круг цепи - знак неделимости Властелина и Императора. Глядя на его самоуверенную физиономию и нагловатую ухмылку, трудно было в точности сказать, какой именно смысл он вкладывал в эту серьгу. Возможно, она была символом глубокой веры и рвения брата-пунитора в делах ордена. Но точно так же она могла значить: «Я - вольноотпущенник самого Властелина, мне закон не писан».
- Простите, Ваша Прозорливость, но мне неизвестна причина вашего интереса к моей скромной персоне.
- Как это плохо, Зяблик! Ведь именно так вас в детстве называла матушка? - холеные руки Бдящего соприкоснулись кончиками пальцев, блестя бриллиантами и сапфирами разных оттенков в тяжелых перстнях.
Сидящий в кресле напротив мужчина посмотрел на брата-пунитора, с усилием заставляя себя не реагировать на его небрежную снисходительную наглость. Представители ордена Бдящих имели право карать виновного на месте, а установление вины не представляло для них труда. Оставалась только робкая надежда на то, что разговор с Бдящим не затянется.
- Видите, мой птенчик, - продолжил пунитор, не без удовольствия наблюдая за выражением лица своего собеседника, - мы знаем о вас достаточно много. Например, мы знаем о том, что в детстве вы упали с пони и повредили ногу. Поэтому при перемене погоды вы иногда начинаете прихрамывать. В юности у вас был роман с селянкой из Мартиновой Рощи, не оставшийся без последствий. Чай вы пьете с двумя с половиной ложечками меда, а не так давно занимались разведением гончих псов.
Собирая горожан на службу, зазвонили колокола собора на Герехтенплатц. Придется опоздать или вовсе пропустить службу? Тот, кого Бдящий назвал Зябликом, не был рад ни одному из этих вариантов.
- Мне нужно от вас немногое, Зяблик, - губы брата-пунитора тронула улыбка. - Уверяю Вас, орден по достоинству оценил бы Вашу помощь в приобретении пластины из коллекции Ван Альтенберга.
Тот, кого называли Зябликом, не смог скрыть удивления:
- Но коллекция не продается!
- В этом мире продается все. Вопрос лишь в цене. Там, где не имеют веса деньги, в ходу симпатии, антипатии, любовь, боль и страх. Вы еще не приложили никаких усилий, а уже отказываетесь? Не торопитесь. Однажды вы уже приняли неверное решение и связались с дурной компанией.
Последние слова привели собеседника Бдящего в замешательство. Ни одно из своих знакомств он не мог назвать дурной компанией вот уже много лет. Голубые глаза мага смотрели на него с нескрываемым интересом. Появилось ощущение, словно ножки кресла неожиданно оказались не на полу беседки, а посреди трясины, которая тут же начала неторопливо затягивать его.
- Что вы имеете ввиду?
- Разве фамилия Ван Мейн вам ничего не говорит?
- Отчего же? Я знаком с одним Ван Мейном, но мы не виделись уже лет пятнадцать. С тех пор, как он нашел себе место в столице и перевез туда семью. К тому же, наши отношения нельзя было назвать близкими.