Глава 19
– Старшая сестра, старшая сестра! – Ива склонилась к Серебряной Снежинке. – Ты ранена?
– Неважно! – с трудом ответила девушка. Вся опасность, ее ожидающая, отразилась в одном слове Острого Языка – дочь. Снова они с Ивой сидят в тесной повозке, боятся разбойников с алыми бровями, но решают, что скорее умрут, чем дадут себя осквернить. Снова противостоит она продажному евнуху перед Сыном Неба.
Ее назвали королевой, которая принесла мир шунг-ню. Что с того, что шан-ю, за которого она вышла, мертв? Она по-прежнему королева шунг-ню, и ради всего, что ей дорого, она должна решить, кто станет следующим повелителем.
– Надо найти Вугтуроя, – сказала она Иве. Принц, который первым вернется к телу отца, унаследует его титул. Таков закон. Серебряная Снежинка поняла, что предстоит соревнование между колдовством Острого Языка и теми силами, которыми располагает Ива. Или удачей, на которую она только и может рассчитывать.
К ее удивлению. Ива не заползла в угол и не проделала болезненный переход из служанки в лису. Она, хромая, но стараясь держаться прямо, миновала толпу собравшихся шунг-ню и остановилась в сумерках. Резкий лающий звук сорвался с ее губ, ему ответили со всех сторон. Еще несколько мгновений стояла так Ива. Потом опустилась на колени и дрожащей рукой погладила шерсть огромной лисы, словно ниоткуда возникшей у ее ног. Лиса лизнула ее руку, ответила резким лаем и исчезла в ночи.
Ива медленно начала спускаться с холма, на котором была установлена большая юрта вождя, к тому месту, где лежал Басич. Он проснулся от криков в юрте и теперь, схватив оружие, тоже хромая, шел ей навстречу. Схватил за руку и повел назад, в юрту.
Серебряная Снежинка склонилась к телу старого шан-ю. Она уже пыталась его перевернуть, но это удалось ей лишь частично. Теперь глаза его были устремлены к крыше юрты, руки широко раскинуты. Он был стариком; по-своему хорошим человеком и другом Чины; и он был добр к ней. Не подобает ему лежать так, без внимания и оплакивания. Девушка закрыла глаза, из которых исчезли весь ум и насмешливость, подержала так руку и отняла ее. Потом рукавом стерла с лица грязь и засохшую слюну, попыталась расправить редкую бороду и смягчить искаженное выражение лица.
И тут послышались настойчивые удары барабана: бум ., бум.., бум. Острый Язык не стала тратить времени на починку этого своего проклятого барабана духов.
А чью кожу она использовала на этот раз? – Серебряная Снежинка содрогнулась.
Раньше, когда она оказывалась в опасности, ей всегда приходил на помощь Куджанга. Но теперь на него нет надежды. Глаза девушки заполнились слезами, слезы падали ей на руки, которыми она придавала телу более подобающую позу.
Капли крови упали на пыльный ковер. Серебряная Снежинка негромко вскрикнула, рядом с ней опустился Басич. Свежие разрезы на лице показывали, что он оплакивает мертвого вождя по обычаям своего народа. В горе шунг-ню ножами режут себе лицо. Они плачут, но не слезами, а кровью.
– Позволь, госпожа. – Голос его звучал хрипло. Отворачивая лицо, он поднял тело, отнес на ковры, где обычно сидел старик, и уложил. Посмотрел на отвратительный кубок и поморщился.
Серебряная Снежинка пододвинула под бок мертвому шан-ю подушку, как часто делала для живого. Она не чувствовала ни страха, ни отвращения к мертвецу.
– Она, – Басич подбородком указал на Иву, – говорит, что сделала все, чтобы отыскать моего принца. Я тоже поеду…
– Поедешь? – переспросила Серебряная Снежинка. – Да ты с трудом ходишь!
На окровавленном лице воина горе смешивалось с гордостью.
– Ты забываешь, госпожа. Я шунг-ню, а мы ездим верхом, еще не научившись ходить. Для меня спина моей кобылы лучше постели. Я призову принца, чтобы он защитил нас. – Он издал бессловный крик и, пошатываясь, вышел из юрты.
Подошли женщины Серебряной Снежинки и склонились рядом с ней. С ними были и старики, слишком слабые для сражений. Более молодые воины, те, что не уехали с Вугтуроем и Тадиканом, наблюдали с любопытством. У всех были кровавые царапины на щеках; у всех с собой мечи и луки; и все после смерти старого шан-ю разделились в своей верности старшему и младшему принцам. У кого сторонников больше, Серебряная Снежинка решила не гадать.
«А что если я прикажу: „Убейте ведьму“? – подумала она.
Ясно, словно она склонилась к его ногам, перед ее мысленным взором возникло лицо отца. Она не должна отдавать приказы, которые не будут немедленно выполнены, или ее вообще не будут слушаться. Она была женой покойного шан-ю, но не родила ему сына. И повиноваться ей будут только тогда, когда убедятся, что новый шан-ю относится к ней так же, как прежний.
Но Острый Язык пыталась отравить меня. Она по существу призналась в этом.., моему мужу.
Но никто, кроме Куджанги, этого не слышал. И кроме того, шунг-ню привыкли к Острому Языку; она шаман племени, и они ее боятся. Нет, они не станут врываться в ее юрту и убивать ее.., или станут?
Она достаточно прожила среди шунг-ню, чтобы понять: стоит попытаться. И в голове ее возникла сладкая предательская мысль: Вугтурой надеется, что я сумею защититься.
– Пусть самый смелый из вас, – спокойно сказала Серебряная Снежинка,
– – принесет мне голову Острого Языка.
Вскочил с просветлевшим лицом не мужчина, а юноша. Неловко, но низко поклонившись Серебряной Снежинке, он схватил копье, выбежал из большой юрты и направился туда, где, как знала девушка, расположилась женщина шаман.
Послышался крик, с ревом вспыхнуло пламя, как будто в костер подлили масла. Запахло горелым мясом. Вскочили еще двое юношей, на лицах их был гнев, но Серебряная Снежинка подняла руку.
– Нет, – прошептала она. – Я больше не хочу рисковать вами.
И словно в Холодном дворце, она сидела и ждала окончания ночи, а бой барабана Острого Языка становился все громче и настойчивей. Слышалось хриплое пение, оно стихало, потом снова становилось громче. Шунг-ю наблюдали, неподвижные, как Куджанга, но далеко не такие спокойные.
Серебряная Снежинка сидела, лишенная даже утешения от присутствия Ивы. Где-то среди ночи служанка исчезла. Может, именно в этот момент хромая лиса пробирается сквозь траву к принцу шунг-ню? Он услышит и потянется за копьем, которым владеет с таким смертельным мастерством…
– Нет! – Серебряная Снежинка обхватила себя руками и раскачивалась взад и вперед перед телом мертвого мужа. Соболь принесла ей плащ на меху. И хоть ночь была теплая, девушка обрадовалась теплому плащу.
Она посмотрела на женщину, которая первая из шунг-ню стала относиться к ней с симпатией, а не только почтительно и с любопытством. Сегодня она может пострадать за свою верность. Все зависит от того, кто выиграет двойную гонку: волшебный вызов и безумную скачку к юрте вождя. Хоть Тадикан уехал к фу ю, он вполне может быть на пути назад; а стада, за которыми присматривает Вугтурой, далеко разбрелись по степи.
Тьма сменилась серостью, все костры в лагере погасли. Постепенно стихли барабанный бой и звуки пения из юрты Острого Языка. На рассвете вернулась Ива, шла она медленно и хромала сильнее обычного. С бесконечной осторожностью она села за хозяйкой. А когда Серебряная Снежинка приветливо повернулась к ней, ответила только вздохом и слабой улыбкой поблагодарила за предложенную подушку.
Рассвет перешел в ясное утро. Солнце, почти белое, поднималось к зениту; день будет жарким. Может быть, думала Серебряная Снежинка, сидя возле застывшего тела своего мертвого повелителя, ни один из принцев не сумеет взглянуть на тело отца: его нельзя долго держать в такую жару. Сморщенное лицо уже обесцветилось, скоро тело начнет раздуваться. Серебряная Снежинка принюхалась, но ощутила только запахи пепла, пота и напряжения.
Она позволила меховому плащу соскользнуть с плеч. Ива, словно обрадовавшись легкой работе, сложила его и спрятала.
У входа в юрту появилась тень, заслонившая солнце. Медленно, тяжело Острый Язык прошла сквозь толпу шунг-ню, словно они не существуют, и склонилась, только подойдя к телу шан-ю. За ней послышался гомон; мужчины и женщины в просторной юрте словно разделились, как падает полосами трава перед большой бурей. Воины уже внимательно следили друг за другом, думая, на чьей стороне они будут сражаться, когда вернутся Вугтурой и Тадикан.