М а р и н а. Успокойся, я уже давно отдала его. А кому — не важно.
М а к с и м (вскочил). Я понял.
М а р и н а. Что ты понял?
М а к с и м. Ты брала его у отца.
М а р и н а (засмеялась). Ну какое это теперь имеет значение?
М а к с и м. Он знал об этом?
М а р и н а. Знал. Я сказала, что боюсь быть одна на даче, ведь в поселке никого практически нет. А сейчас знаешь сколько случаев бандитизма.
М а к с и м (успокаиваясь). Обязательно посмотрю, отдала ли ты ему… Он в правом ящике лежит. Странный все-таки человек отец. Мне он вообще даже в руки его не давал, особый замок сделал, а тебе…
М а р и н а (улыбнулась). Тебе опасно давать в руки оружие.
М а к с и м. А ты знаешь, я уже привык на новом месте. Там, в общем, ничего особенного. Кстати, я, по-моему, влюбился. Идиотски, на улице, совсем молодая девчонка, на втором, что ли, курсе… (Неожиданно.) Боже, боже, что со мной будет… (Опустил голову на руки.)
Марина смотрит на него долго, пристально, как бы решаясь и не имея сил оторвать взгляда.
(В той же позе, фальшиво и почти с отчаянием напевает.) «Где мне силы взять, люди русские…» Па-па-ри, па-па.
М а р и н а. Я постараюсь как-нибудь тебе помочь. (Положила руку ему на плечо.) Ты знаешь, Максимка, из любого положения в конце концов есть выход. Только не бойся самого себя… Ты же умный… Ты все правильно поймешь.
М а к с и м (резко поднял голову). Что тебе из Англии привезти?
М а р и н а. Ничего не надо. (Медленно идет в кулису.)
М а к с и м. Ты же знаешь, что я не могу быть один. Подожди.
М а р и н а. Я на минутку. Я же сказала, что я тебе приготовила…
М а к с и м. Хорошо, минутку, только слушай меня. Я буду громко говорить. Ты знаешь, что я тебе привезу. Замшевое пальто, хочешь? Нет, не коричневое, а такое светлое, под цвет твоих волос. Или вот что, из жеребца, отделанное замшей… Тебе жутко пойдет, или нет… что я говорю, — я привезу тебе платье, вечернее, настоящее, уж ты не беспокойся, я-то сумею выбрать. Рокфеллерша закачается… Да что я говорю, наверно, все вместе смогу тебе привезти, уж я как-нибудь…
За сценой раздается выстрел из револьвера. Марина покончила с собой. Максим вздрагивает… первым его движением было броситься туда, но он все понял, опускается в кресло и долго, очень долго сидит молча…
М е д л е н н о и д е т з а н а в е с
ИСПАНЕЦ
Драма в двух действиях
Памяти матери
Н и к и т а Т у р ч а н и н о в.
К а т я — его жена.
Н и к о л а с.
В а р в а р а А р х и п о в н а — его приемная мать.
Г р а ч В а с и л и й А л е к с а н д р о в и ч.
Т о н я.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Комната с альковом в современной типовой квартире. Когда-то здесь был железный порядок строгого, угловатого, одинокого человека.
Потом в этот порядок вломился другой человек, безалаберный, вздорный, из тех, кто может прерваться, задумавшись, посреди любого дела. Остатки еды в тарелке, стоящей прямо на полу, брошенные где попало газеты, полуоборванная штора. Даже пыль в одной половине комнаты вытерта, в другой — нет.
Мы чувствуем, что в комнате кто-то есть.
Резкое июльское солнце бьет в ярко-оранжевую стену и рассыпается среди зелени — в горшках на полу, на подоконнике, на низких решетчатых сооружениях… Это настолько ошеломляет, что на какое-то мгновение хочется прикрыть ладонью глаза.
Уже потом мы начинаем слышать какие-то движения на тахте.
В углу мы видим огромный, как колонна, рулон фотобумаги.
Долго звенит стоящий на полу телефон.
Наконец протягивается голая мужская рука и появляется взлохмаченная физиономия Н и к и т ы Т у р ч а н и н о в а. Ему немного за сорок.
Н и к и т а (в трубку). Говорите! Ну, говорите, я разрешаю.