Н и к и т а (про себя). «Другая жизнь?..» «И берег дальний».
Н и к о л а с. Да, да. Всего каких-нибудь пятнадцать месяцев, а мы как будто прожили целую жизнь. Другую… жизнь.
Н и к и т а. Твоя мать спасла меня. На ней надо написать: «03». А ее телефон подключить к коммутатору «скорой помощи».
Н и к о л а с (в своих мыслях). Я тоже ей всем обязан.
Н и к и т а. Ты за ней приехал?
Н и к о л а с. Конечно. Теперь я могу себе это позволить.
Н и к и т а. Разве твою мать зовут ЭТО?
Н и к о л а с (смешался). Там свои обычаи… Портрет моей матери, что погибла в бомбежку… висит у каждого из братьев. Увеличенный… Рядом с мадонной…
Н и к и т а (жестковато). А портрет той, что не погибла в бомбежке?
Н и к о л а с (смущенно). У меня пока нет своего дома. Но теперь…
Н и к и т а. Теперь «это» ты повесишь на своей вилле, на своей яхте, на своем самолете, на своем доходном доме…
Н и к о л а с. Ты хочешь оскорбить меня?
Н и к и т а. А ты только догадался?
Н и к о л а с. У тебя излишек близких людей? Поделись! (Положил руку на его плечо.) Я привез тебе три пары джинсов.
Н и к и т а (застонал). О-о… Ты знаешь мое слабое место! Мою непроходящую юность.
Н и к о л а с. Вы оформили развод с Катей?
Н и к и т а (напрягся). Разве тебя это должно интересовать больше меня?
В комнату стремительно вбегает К а т я, жена Турчанинова, и буквально повисает на Николасе. В дверях стоит В а с и л и й А л е к с а н д р о в и ч Г р а ч.
К а т я. Какой славненький! Что там с тобой сделали? Просто бизнесмен какой-то. Люди, посмотрите, как он пострижен! Какие у него ногти! Какие ботинки! Какой загар! Боже…
Г р а ч (обнимаются). Николас, я очень… очень… Ну, удивил! Вот это подарок!
Н и к и т а. Это не подарок. Это поступок!
Г р а ч. А какой твой нынешний статус? Как в смысле формальностей?
Н и к о л а с (поморщился). Базиль, это не самое главное…
Г р а ч. Но все же…
Н и к и т а. Он хочет выяснить, как к тебе относиться.
Н и к о л а с. Главное, что я здесь. С вами… (Чуть не прослезился.)
К а т я (гладит его по волосам). Хорошенький, красивенький какой стал. Донжуанчик наш…
Н и к о л а с (смутившись). Катерина… Ты преувеличиваешь.
К а т я. Скажи, скажи, что ты из-за меня вернулся. Да? Ну сделай отцветающей женщине приятно!
Н и к и т а. Оставь его, мегера.
К а т я. И снова мы будем все здесь собираться. Все свои. Уютненько, с кофейком и всякими вкусными вещами. И снова будем потихонечку флиртовать. Немножечко — заткни уши, Никиток, — выпивать. Устраивать всяческие козни и интрижки…
Н и к и т а. Катерина, оглянись — «этой комнате треба помыться».
К а т я (осмотрелась). О матка Бозка Ченстоховска! Ладно, мужички, вы пожурчите между собой, а я знаю свою бабью долю. (Побежала на кухню.)
Г р а ч. Мы захватили Варвару Архиповну, она сначала забежала в магазин. «Кормить его надо, кормить…»
Н и к о л а с (растроганно). Мама…
Г р а ч. А тебя не вызвали оттуда? Может быть, с нашей стороны были действия?
Н и к и т а. Он что, генерал? Или академик? Он мирный, тихий, малюсенький химик. И выше очистки водной среды никогда не поднимался.
Н и к о л а с (обидевшись). Я не малюсенький… И ты… и он тоже… (Серьезно.) За эти полтора года я столько видел. Моря с гигантскими пятнами нефти, реки мертвые и черные. Гибнущие, стонущие птицы. Вода, красная, как кровь, и липкая, как клей. Вывалянные в мазуте птицы, черные рыбы со спекшимися жабрами. Еле дышащие океаны, задыхающиеся моря, стонущие реки… Скверна отходов, отбросов, ядов, клеев, нечистот, полиэтилена, мыла, крови, кислот залила планету, и люди не знают, как сделать хотя бы один чистый вдох.
Н и к и т а (вдруг кричит). Прекрати!
Н и к о л а с (ничего не понимая). Никита… что с тобой? (Подходит к согнувшемуся, как от приступа рвоты, Никите.) Базиль, воды! Это от моего рассказа?
Г р а ч (передавая стакан). Это от другого.
Н и к и т а (откидывается на спинку кресла). Ох, Грач, врезал бы я тебе…
Г р а ч (с высоты своих ста килограммов). Отдышись сначала. (Резко повернулся к Николасу.) Да, очистка — это большая проблема. У нас, конечно, все по-другому…