Т о н я. Я красное не пью. Оно ведь только к мясу.
В а р в а р а А р х и п о в н а. Боже… я совсем забыла. Мясо. В духовке. Катя, беги, спасай…
Катя убежала.
Т о н я. Глупо, но я никак сегодня не могу поесть как следует. (Встала, пошла к двери.) Никита Алексеевич…
Н и к и т а (открыв портфель Николаса). Что? (Молча поднимается и, не прекращая читать, уходит в лоджию.)
Николас, улыбаясь, смотрит ему вслед.
В а р в а р а А р х и п о в н а. Чем же вас теперь кормить?
Н и к о л а с. Я там кое-что привез.
В а р в а р а А р х и п о в н а. Отдай Кате.
Николас уходит на кухню.
Грач оценивающе смотрит на Тоню.
Т о н я (Варваре Архиповне). Осетринки бы сейчас. Икорки красной… с зеленым луком!
В а р в а р а А р х и п о в н а (задумавшись). Где их возьмешь?
Т о н я. Могу!
Г р а ч. У меня машина внизу.
Т о н я. А мне это без разницы.
Г р а ч. А деньги?
Т о н я. Здесь я пас.
В а р в а р а А р х и п о в н а (решая про себя). Да, да, прогуляйтесь с племянницей. Сегодня должен стол ломиться. (Выпроваживает их из квартиры.)
Н и к о л а с (возвращается из кухни, в некоторой растерянности). Как-то все глупо получилось! Откуда эта племянница? Так хорошо сидели. Катя почему-то расплакалась на кухне.
В а р в а р а А р х и п о в н а (села рядом с Николасом на тахту). Главное, что ты вернулся. Ой, а седины-то у тебя… Все спрашивают — что такое счастье? А оно такое простое — видеть людей, которых ты любишь, чтобы они были рядом. (Поцеловала сына.) А они вечно куда-то исчезают. Их уносит какая-то неистребимая, непонятная сила. (Снова поцеловала Николаса.) И за что бог мне дал такое счастье? В общем-то, я его, наверно, не заслужила.
Н и к о л а с. Ну что ты, мама!
В а р в а р а А р х и п о в н а. Ты ведь не знаешь, почему я тебя усыновила.
Н и к о л а с. Нас все любили, когда мы приехали. Испанские дети!
В а р в а р а А р х и п о в н а. Кажется, единственный раз любили все, от дворников до маршалов! Все лучшее — испанским детям! Артеки разные! Цветы! Санатории! Подарки. Но это были все… А я тебя взяла очень смешно…
Н и к о л а с. Подала заявление.
В а р в а р а А р х и п о в н а. Нет! Сначала был матч на «Динамо»… Футбол… Я пришла с одним очень нравившимся мне чином из Осоавиахима. Он был страстный поклонник футбола. Команда испанских детей играла с нашими. Наши-то были почти взрослые, лет шестнадцать-семнадцать, а ваши — совсем дети… Черненькие, юркие, но такие целеустремленные. Просто маленькие молнии!
Н и к о л а с (вскочил). Мы выиграли 3 : 0. Один гол забил Карлос Фуэнгос с моей подачи. И Гомес играл. Помнишь, он еще к нам приходил в сорок девятом…
В а р в а р а А р х и п о в н а (настойчиво). А этот Саша Кулев… ну, из Осоавиахима (смущенная), только на тебя мне и показывал. «Ты посмотри, что он делает?! Варя, ты только посмотри!..»
Н и к о л а с (не без гордости). Я был не лучший.
В а р в а р а А р х и п о в н а. Нет, ты был лучший. Для него и для меня. Его скоро не стало… а ты так и остался навсегда для меня лучшим… Единственным… смыслом.
Н и к о л а с. А почему ты никогда не говорила об этом?
В а р в а р а А р х и п о в н а. Пришло время… Когда надо успеть все сказать своему ребенку.
Н и к о л а с (улыбается). Которому к пятидесяти.
В а р в а р а А р х и п о в н а. Для меня ты всегда будешь тем двенадцатилетним чудом, на которого мы смотрели вместе… с ним… Твоя бывшая жена… прости, я не хотела о ней напоминать.
Н и к о л а с. Как она?
В а р в а р а А р х и п о в н а. Ты выбрал меня… в нашей войне Алой и Белой розы. Теперь я вечная твоя должница.
Н и к о л а с. Ну будет об этом.
В а р в а р а А р х и п о в н а. Нет, нет! Надо договорить. У тебя была бы семья… Какая-никакая, но семья…
Н и к о л а с. «Никакой» мне не нужно. (Лег, уткнувшись головой в подушку.) Положи мне руку на голову, как раньше…
В а р в а р а А р х и п о в н а. Тебя знобит?
Н и к о л а с. Мне нужно взять еще один, последний барьер… И все! Передо мной будет долина света, радости, вечности…
В а р в а р а А р х и п о в н а. Если бы я могла для тебя что-то сделать. Но что я? Жалкая старуха.