Г о л о щ а п о в. Ну! Звони!
В а ж н о в (неожиданно строго, опустив руки на телефон). Не шуткуй. Жизнь — она с причудами! Когда последний раз Георгиевич приезжал, чего-то недопонял я! А он мне всю дорогу точные указания давал. Еще с рудника. Мне, пацаненку, всемирную историю объяснял. На фронт я уходил в сорок четвертом, так он мне «Антидюринг» в рюкзак положил. На будущее! Нет, что-то не просто с Геннадием Георгиевичем.
Г о л о щ а п о в. Да поговори ты с Геем! Расспроси! Знает же он что-то!
В а ж н о в. Неудобно. В отпуске человек. Поохотиться приехал.
Г о л о щ а п о в. Третий день шатается, а ни о какой охоте не заикался.
В а ж н о в. Да! Носа на улицу не высовывал! Все нахвалиться домом не может!
Г о л о щ а п о в. Да что ты все — дом, дом! Будут человека из Москвы присылать твой дом мерить?! Плюнь! (Уходит в прихожую, раздевается, на ходу разговаривает с Геем.) Ну что, на кабана пойдем?
Г е й. Есть! И кабаны есть. В Москве всего навалом.
В а ж н о в. Ох уж этот Рейган! Ковбой в президентском кресле.
Л и д и я (входит). Где написано?
В а ж н о в. Между строк…
Л и д и я. Вообще-то дикость! Артист — и президент! (Выходит.)
Г о л о щ а п о в (возвращается в кабинет). Ну что? Будешь звонить?
В а ж н о в. Я за собой грехов не знаю! Спокойно сплю. Вся жизнь на районе. Как привез нас с мамашей Выборнов сюда с рудника, так я всю жизнь по нашей Туреевке и езжу. Сначала у Геннадия Георгиевича пацаном шоферил. Потом в комсомоле. Потом уполномоченным. Потом председателем в Поройкове. Потом сюда… Все наизусть знаю! Каждую тропку исходил. Каждый урожай за все годы помню. На первой странице «Правды» моя фотография была — самый молодой секретарь райкома в крае…
Г о л о щ а п о в. Вот я им и говорю! Идиотизм! Идиотизм! Человек всю жизнь отдал, всего себя до кровинки! А простого дома, как сам хочет, построить не может?! Так, что ли, выходит? Кто же он тогда? Наемник? Лакей? Сезонник? Нет, товарищи! Ему, Важнову, Павлу Романовичу, может, не из лиственницы, а из мрамора каррарского дом полагается строить! И на казенные деньги! И дарить его — при всем народе! Чтобы все видели, чего человек достиг, если он партии жизнь отдал! При оркестре! При горнах! При пионерах!
В а ж н о в. Ну, а эти?
Г о л о щ а п о в. Головами кивают… А потом мне какие-то цифирки суют. «Кондиционная древесина — некондиционная древесина… Кирпич списанный». Тьфу! Бюрократы! Чинуши, мумии египетские. Они бы на жизнь посмотрели — вот так! За сосной леса не видят! Не там, не там заразу ищут!
В а ж н о в. Гул какой-то… Не слышишь?
Г о л о щ а п о в. Какой гул?
В а ж н о в. Как будто после ветра эхо осталось…
Г о л о щ а п о в. У них же самих, в области, камень пятнадцать лет лежит: «Здесь будет сооружен памятник борцам за революцию пятого года!» Это что такое? До сих пор один пьедестал и торчит. Только людей пугает! Да за это расстреливать надо! А они какой-то кирпич… битый, некондиционный… (Уходит к столу.)
В кухне.
У с т и н ь я К а р п о в н а. С чего ты развеселился? Жизнь любишь? Девок молодых? Да? На машине? с ветерком?.. ГАИ-то небось не боишься?
Г е й. Ага! Рисковый я…
У с т и н ь я К а р п о в н а. Это я понимаю. Я сама рисковая!
Г е й. Да ну?
У с т и н ь я К а р п о в н а. Не поверишь — однажды медведю башку раскроила. Человека он драл. Ушел один наш с рудника в тайгу. Я за ним, за ним…
Г е й. Любовь была?
У с т и н ь я К а р п о в н а. Да окстись ты! До любви ли было. Война! Жратва сам знаешь какая. (Смеется.) Не догадываешься, о ком я говорю?
Г е й. Ума не приложу.
У с т и н ь я К а р п о в н а. В октябре сорок первого Выборнову, хозяину твоему, всего тогда было двадцать два года. В самый последний момент его с эшелона сняли и послали к нам начальником Танхасского вольфрамового рудника как кончившего горный институт: триста рабочих и пятьсот заключенных. Да я за медсестру и повариху. А кругом — тайга! И был он, мальчишечка, для всех нас и бог, и царь, и воинский начальник!
Г е й (восхищенно). Сказку рассказываете!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Если бы сказку…
Г е й. И не порезали? Заключенные?
У с т и н ь я К а р п о в н а. Кого? Они — его? (Смеется.) Или он — их?
Г е й. А чего же он в тайгу убегал? Убил все-таки кого?
У с т и н ь я К а р п о в н а. Сам не убивал… Завалило у нас бригаду Зюкина. Может, живые, а может, и нет. Чтобы спасать их, рудник на две недели останавливать надо было.