Хаджи Гошо Бабаджанов с газетой в руках старался убедить начальника, что крепость Порт-Артур неприступна.
— Ты смотри, смотри, что пишет газета "Мир", читай, что говорит адмирал…
— Брось, бай Хаджи, — артачился начальник. — Да разве может "Мир" писать иначе? Так и будет долдонить. А русская империя насквозь прогнила, и потому японцы ее расколотят, дорогой мой!
Русофил снисходительно улыбался, поглядывая на собеседника с сожалением:
— Вам только того и надо, но нет, это уж извините! Кто способен тягаться с Россией?
— Да ведь это факт, факт! — махал руками начальник. — Вы ослеплены, не видите правды.
Споры вокруг войны в Маньчжурии становились все ожесточеннее. Не было человека, который не принимал бы в них участия. Христоско нашел какую-то карту военных действий и каждый день гадал, что будет дальше. Телеграфные агентства передавали самые противоречивые новости, из которых, однако, было видно, что русская армия терпит поражение за поражением, что ее генералы никуда не годятся, что русские солдаты голодают…
Я рассказал Христоско про полковника, про сына фабриканта Куцоолу, про околийского начальника… Он слушал, и глаза у него как будто излучали радость. Я рассказал ему и о многом другом, чего он не знал, — об арестах среди крестьян, о стычке между стамболовцами и народняками[51] на предвыборном собрании, куда ворвалась стамболовская шайка.
— Браво, Милко! — сказал Христоско, похлопав меня по плечу. — Ты хорошо осведомлен! У тебя острый взгляд — далеко видишь…
Двенадцатая глава
Политика
На промышленных предприятиях города — на табачном складе, на спиртовом заводе, на кирпичном заводе и в слесарных мастерских — было занято несколько сот рабочих. Христоско их называл "несознательной массой": работают на капиталистов, а не умеют защищать свои интересы. Каждый рабочий, говорил он, по отдельности ничто, нуль, но организованные рабочие — великая сила, перед которой хозяева будут дрожать…
К Христоско приходили Штерё, Черныш, Лефтер и приводили к нему своих товарищей. Бывал там и Пенко со спиртового завода… Они беседовали, потом расходились и разносили "Рабочий вестник"…
Лефтер, Черныш и Штерё волновались, как будто ждали каких-то важных событий. А мы, школьники, обязаны были знать только свою классную комнату.
В городе началось необыкновенное оживление. Люди встречались, увлеченно разговаривали, с ожесточением спорили. В трактирах между отдельными группами часто возникали драки. На чьей стороне должна быть Болгария? С Россией или с Германией? Кто нам отдает Македонию, а кто против этого? Такого рода вопросы волновали посетителей трактиров. Христоско смеялся над этой, как он выражался, "грызней за кость" и говорил о разных партиях, что они "одного поля ягода".
Прошло несколько дней. На дверях школы появилась маленькая красная листовка. Ученики, толпясь, с любопытством ее читали.
Содержание листовки меня заинтересовало, по многое в ней было мне неясно. Почему, как тут сказано, буржуазия готовится к новым выборам? Ведь в выборах участвуют все? И что значит "личный режим", которому служат все буржуазные партии? В листовке говорилось, что эти партии хотят использовать болгарский парод в корыстных целях, обманом и насилием завоевать его доверие, чтобы безнаказанно проводить собственную политику.
Что буржуазные партии усиливают свое влияние, мне разъяснил Христоско Мерджанов. По его словам, все они "одного поля ягода", "волки в овечьей шкуре", они до предела раздувают государственный бюджет и увеличивают бремя налогов, чтобы откармливать военную и чиновничью бюрократию за счет насущного хлеба рабочих и крестьянской бедноты.
Я знал, что социальное законодательство — защита рабочего труда — для них не существует. Чего можно ждать от правительства, говорил Христоско, которое увеличивает военный бюджет, чтобы ввергнуть нас в войну?
Моя любовь к Христоско помогала мне понять, что единственная партия, которая защищает интересы рабочих и всех трудящихся, борется за лучшую жизнь для народа, за мир и социальную справедливость, — это партия, которая выпустила красную листовку.
Листовка заканчивалась словами:
"Товарищи рабочие! Голосуйте за кандидатов социал-демократической партии (тесных социалистов)".
Листовка провисела до третьей перемены. После этого она была сорвана и исчезла.
На другой день во время второй перемены в школьном коридоре появился пристав Чаушев с длинной кривой саблей, которая непрерывно съезжала у него назад. Он был известен как грубый служака, полицейский-драчун, поэтому все его боялись.
51
Народняки — "народная" партия, образованная в 1894 г.; реакционная политическая партия, представлявшая интересы крупного банковского и торгово-промышленного капитала,